Когда Сайяр ушел, а Моран все же оставила меня одну, я металась по комнате, словно птица в запертой клетке. Моментами мне хотелось остаться. Предупредить Рейна о коварстве Маагара и остаться рядом, и я понимала, что это будет приговором для него. Им не выстоять против моего брата никогда. Не в нынешнем положении, когда Валласс обескровлен сменой власти, жестокими морозами и мятежом. Если Маагар возьмет Адвер, то он казнит каждого знатного валлассара. Смерть Рейна будет особо изощренной. И он умрёт дважды. Первый раз, как поверженный противник, а второй, как предатель своего народа. Из-за меня. Только из-за меня. Когда-то я поклялась, что больше никто не умрёт, и я сдержу эту клятву. Пусть ненавидит меня, но останется жив. Пусть потом сам отрубит мне голову за предательство…но как велиар Валласса, сохранив честь и достоинство…достоинство, которого у меня больше не осталось. Кто я теперь? Не велиария, не ниада, не любовница и не жена. Никто. Что ждет меня дома? Как я посмотрю своему народу в глаза после того, как валялась в постели с их смертельным врагом, с тем, кто казнил моих воинов и убил моего любимого брата?
Тихо заскулила, стискивая челюсти и пытаясь унять рвотные позывы от невероятно отвратительного запаха, исходящего от шкур и от обивки телеги. Меня выворачивало наизнанку и трясло как в лихорадке. Моран сильно сжала мое плечо, и я затихла, глотая слезы и справляясь с очередным приступом отчаяния.
Извозчик покрикивал на лошадей, а потом перебрасывался парой фраз со своим сыном. Я плохо их понимала, но несколько слов все же разобрала – они говорили о том, что бросят нас у кромки леса, что дальше мы пойдем сами, потому что они не рискнут встречаться с лассарскими лазутчиками. Да и боятся, что потом их смогут узнать – за предательство Даал сдерет с них кожу живьем.
Повозку подбрасывало на ухабах и швыряло из стороны в сторону. У самых ворот, когда стражи досматривали обозы, я внутренне сжалась…Какая-то часть меня хотела, чтобы нас нашли. Чтобы за меня решение приняла судьба. Чтобы все было так, как должно быть. Но нашу повозку даже не открыли, извозчик оказался отцом одного из дозорных. Мы выехали за пределы Латрана, и за нами с грохотом захлопнулись ворота. А мне показалось, это мое сердце перерезало напополам, и одна половина осталась там… в той комнате, где я сказала Рейну о том, что люблю его, и солгала. Потому что я его не люблю. Любовью можно было назвать помешательство маленькой лассарской велиарии, а то, что чувствовала я, – это яростная одержимость этим мужчиной, этим опасным зверем, который был благороден и в то же время смертоносен и кровожаден. Я дрожала от мысли о каждом его прикосновении, о звуке голоса и от одного лишь предвкушения, когда он смотрел на меня своими звериными глазами или скалил в пароксизме страсти изуродованный рот. Красота, бывает, прячется и в уродстве. Есть нечто завораживающее, когда изувеченный зверь смотрит на тебя с одержимым блеском в глазах, и через сетку шрамов проступают его настоящие черты, которые я помнила наизусть. О, Иллин, ради него я готова была отступиться от своей веры и принципов … я уже отступилась, когда отдалась ему впервые добровольно.
- Они высадят нас у леса. Нам придется искать людей Маагара самим, - тихо сказала Моран, - а у нас нет ни оружия, ни теплой одежды. Мы заблудимся и замерзнем насмерть.
- У меня есть оружие, и эти трусы довезут нас туда, куда должны, иначе я вспорю им животы. – уверенно нащупала кинжал за поясом и судорожно сглотнула, пытаясь унять адскую тошноту, выворачивающую внутренности. Эта вонь сведет меня с ума.
Повозка остановилась, и мы обе напряглись, прислушиваясь - кроме завывания ветра, ни одного звука. Такое впечатление, что мы здесь совершенно одни. Куда делись трусливые валлассарские торговцы? Мы не слышали ни шагов, ни голосов.
- Я выберусь наружу и посмотрю.
Но Моран сжала мою руку.
- Тихо. Это может быть ловушкой или очередной проверкой дозора Валласса.
Мы затаились ещё на несколько бесконечных минут. А потом я не выдержала и громко крикнула:
- Эй! Мы приехали?
Нам никто не ответил. Я решительно сбросила шкуры и вскочила с повозки. Сердце тут же замерло от непонимания и от ужаса – мы действительно оказались совсем одни посреди сугробов у самой кромки леса. Наши извозчики пропали. Как сквозь землю провалились или растаяли в воздухе.
Я посмотрела на Моран, а та обошла повозку со всех сторон, а потом медленно повернулась ко мне, и ее глаза расширились от ужаса, а рот приоткрылся, она подняла руку, указывая дрожащим пальцем на что-то позади меня.
- О мой Гела…вы это видите?
Я так же медленно повернулась и вздрогнула - у леса стояло несколько фигур в черном. Их одеяния развевались на ветру, а темнота вместо лиц под капюшонами заставляла содрогаться от суеверного ужаса. Они не шевелились, словно выжидая, а я почувствовала, как покрывается ознобом панического страха моя кожа.
- Не двигайтесь, моя деса. Они не выйдут на свет. Пока звезды ясно освещают нас, ни одна тень не покинет своего убежища. Они будут ждать своих слуг, которые загонят нас для них.
Мне казалось, что она говорит какой-то бред, но я слишком хорошо помнила нашу с ними встречу в прошлый раз и, кажется, уже знала, кто именно является их слугами. Где-то вдалеке послышалось ржание лошадей, и я метнула взгляд на Моран, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. А что если это погоня?
- Нам надо бежать к лесу, - тихо сказала я.
- В лесу ОНИ, - Моран продолжала смотреть на тени расширенными от ужаса глазами, – и они ждут нас.
- А позади отряд валлассаров, и если мы попадемся, то обе умрём. В этот раз ОН меня не пощадит.
- Мы умрём в любом случае, - проговорила она бледными губами.
- Прекрати панику, - процедила я, - не умрём. Идем к лесу.
- Вы с ума сошли! Бежим в сторону озера.
Отряд приближался, а тени так и стояли у леса, теперь их было уже три. По снегу змеилась черная паутина, как тонкая сетка из тумана, она ползла в нашу сторону.
- Бежим! – крикнула Моран, и мы сорвались с места. Утопая в снегу, побежали в сторону озера, стараясь держаться подальше от теней деревьев, не смотреть на сетку, расползающуюся по снегу. Ветер дул нам в лицо, словно отбрасывая назад, швыряя в глаза комья мокрого снега, срывая капюшоны с голов, забиваясь ледяными жалами за воротники. Внезапно Моран споткнулась и упала, а потом истошно закричала, отползая в сторону. Я бросилась к ней, и сама закрыла рот обеими руками. Из-под тонкого слоя снега виднелись синие лица мертвых извозчиков, искаженных гримасами боли и лютого ужаса. Моран, тяжeло дыша, всхлипывала, глядя pасширенными глaзaми на разодранные животы двуx несчастных, на внутреннoсти и отоpванные конечности, pазбросанные вокруг тел. Топот копыт приближался, и я попыталась поднять ее со снега.
- Надо бежать. Давай! Быстрее!
Она повисла у меня на руке, шатаясь и цепляясь за меня дрожащими пальцами.
