— Я никогда не приму постриг ради вашего обогащения — я лучше раздам золото со своего приданого голодным и нищим прихожанам вашего Храма.
Астрель стиснул пальцы так, что они захрустели, когда велеария прошла мимо него с прямой спиной и гордо поднятой головой, оставляя позади себя запах свежести и розового мыла.
* * *
— Ты уверен, что он привел нас куда надо? — спросил шепотом Фао Дас Ангро своего слугу и бросил взгляд на другого мужчину, осматривающего скалистую местность на границе с Валлаской землей. — Велеария должна была появиться еще несколько часов назад, а её всё нет.
— Рейн — командор меидов, — ответил седовласый монах и погладил клиновидную короткую бороду, — а они единственные, кто могут провести нас через горы к Валласу, и хорошо знают местность, иной дороги нет — все занесло снегом. Это развилка — вон указатель. Мы должны молиться Иллину за то, что послали нам меида вместе с отрядом. Плохая видимость из-за тумана, возможно, отряд совсем близко, но мы его не видим.
— Разве меиды не должны в это время года находиться южнее? Им не запрещено входить в большие города, такие, как Валлас?
— Кто знает. У них свои тайные миссии, о которых ведает только сам Велеар Од. Они подчиняются непосредственно армии Соединенного Королевства. Для меидов нет запретов, если они имеют приказ. И нам повезло, что этот отряд оказался близок к Валласу. В это время торговые пути полностью перекрыты, и только разведка знает, как добраться до города. Валлас и Баладас отрезало от Королевства на долгие шесть месяцев. Единственная связь с Лассаром через гонцов-меидов, а все они очень темные личности, но у нас нет выбора — мы должны встретить велеарию возле развилки трех дорог у Черного леса.
— Гиблое место, о нём ходят ужасные слухи, — астрель осенил себя звездой и посмотрел на слугу, — Проклятый Лассарский договор и саананские мятежники не могли подождать до весны. Велеарий Анис так некстати погиб. Сидели бы все сейчас по домам, ели горячую вечерю, запивали сладким вином и смотрели на метель только через толстые стекла окон.
— Там, где тонко, там всегда и рвется, Дас Ангро. Вы приняли пост главного астреля, и вам поручили великую миссию служить велеарии Одейе. Вы должны гордиться. Вас повысят в ранге через время, и ваши возможности расширятся и увеличатся.
— Я горжусь, но я впервые совершаю такую дальнюю поездку зимой, Саяр. У меня такое впечатление, что меня послали не с миссией, а сдохнуть в этих саананских снегах.
На круглом, гладковыбритом лице Фао, с широким, сильно вздернутым кверху носом, отчего верхняя губа чуть приоткрывала зубы, появилось выражение глубокой печали.
— Вам доверили важное поручение, мой Дас, кроме того, теперь нас сопровождает отряд меидов, а это значит, у нас есть все шансы уже через пару часов встретить Десу Одейю у Черного леса и сопроводить в Валлас.
— Он внушает мне ужас! Он и это проклятое место, — сказал уже тише Фао, поднимая повыше воротник, подбитый мехом горностая, осаждая своего скакуна темно-каштановой масти. Астрель поправил толстыми пальцами жидкие, мокрые волосы, прилипшие ко лбу и посмотрел на своего слугу, который не сводил взгляда с проводника, возвышающегося над обрывом.
Справа от всадника виднелся деревянный столб с тремя указателями, привязанными цепями, которые отвратительно скрипели от порывов ветра. Над макушками Черного леса кружили вороны, они громко каркали, и звук терялся эхом вдалеке, навевая тоску и мысли о смерти. Астрель Фао снова поморщился от холода, пряча руки в широкие рукава толстой шерстяной рясы и рассматривая проводника.
Длинный плащ меида окутывал круп породистого вороного Тианского жеребца блестящим от талого снега черным покрывалом, открывая голенища высоких кожаных сапог с острыми серебряными шпорами. Они сверкали бликами, когда холодное солнце выходило из-за туч, рассеивая горный туман на короткие промежутки.
— Говорят, командор Рейн родился в этих землях, когда Валлас еще принадлежал Альмиру Дасу Даалу, — послышался голос Саяра.
— Еретику и приверженцу Саанана, пусть горит в пекле его душа вечно. Меиды разве не бывшие рабы и преступники, которые должны были быть казнены за страшные злодеяния? Как можно им доверять охрану территории Соединенного королевства?
— Они воины-смертники, которые в обмен на жизнь и свободу присягнули в верности Велеару и готовы сражаться с любой тварью, способной напасть на наше королевство, мой Дас. Если бы не его люди, нам бы вспороли животы проклятые баорды, Саанан их раздери.
— Не ругайся. Откуда только взялись эти вонючие ублюдки здесь, в горах, на торговом пути? — Фао передернул плечами, вспоминая, как отряд отбивался от диких озверевших изгнанных, которых предки прозвали баордами.
— Голодные времена. Зимой все твари опасны, а мы неплохая добыча. Нам послал меида сам Иллин, которому я молился всю дорогу, иначе вертели бы нас сейчас баорды над костром, а потом скармливали своим тощим псам наше мясо.
Фао поежился, перевел взгляд на командора, чей конь переминался с ноги на ногу у обрыва. Сизые облака окрасились в насыщенный малиновый цвет заката, и всадник походил на изваяние из черного камня.
— Не слишком ли он молод для командора?
— Слишком жесток и умен, как Саанан — да, но не так уж и молод. Возраст в наших землях — это роскошь, доступная лишь тем, кто греет свой зад у камина. Меиды — смертники, и их век слишком короткий. Под началом Рейна численность армии увеличилась, а не уменьшилась, как бывало раньше.
— Он её снимает вообще?
— Что?
— Эту жуткую маску. Он ее когда-нибудь снимает?
— Никто не видел командора без маски, он жестоко убил каждого, кто пытался это сделать. Рейн — опасный воин. Самый кровожадный из всех, кого знали наши земли.
— А что с его лицом?
— Говорят, оно изрезано красной сталью. От уха до уха. Но это могут быть только слухи, — прошептал Саяр.
— Я так и думал — урод, — так же тихо, но с ноткой едкого презрения добавил Дас Ангро.
В ту же секунду меид резко повернулся к высокородному астрелю, и тот вздрогнул — возникло ощущение, что он их слышал: из-под железной маски, скрывающей почти всё его лицо, на Фао смотрели серо-зеленые глаза, холодные, как замерзшее ядовитое озеро за туманными водами. Глаза либо безумца, либо мертвеца — пустые, и в тоже время наполненные насыщенным мраком. Астрель поежился и отвел взгляд.
Никто из них не мог забыть жуткого зрелища, когда меид вспорол животы налётчикам-людоедам, отрезал им головы, насадил на ветки, воткнутые в снег, а потом танцевал вокруг них странный танец, напоминающий полет коршуна над мертвой добычей, и громко хохотал.
«Он всегда исполняет этот ритуал над поверженным врагом. Танцует и смеется». Так сказал астрелю один из людей командора, когда он в ужасе смотрел на это страшное представление.
Меид повернул коня и поравнялся со спутниками.
