— Умоляю! Не надо! Не надо, я не знал!
Он кинулся целовать сапоги Аша, сотрясаясь от рыданий, от мелкой дрожи первобытного ужаса, но демон отшвырнул его на несколько метров ударом носка сапога.
— Выбирай: слепота или смерть. Ты хочешь жить? Я прикажу снять с тебя кожу и повесить на арене. Ты провисишь там несколько суток пока вороны не склюют твое мясо и не выжрут гнилое сердце. Мы уедем отсюда, а ты все еще будешь висеть. Сдохнешь не скоро и в страшных мучениях. А так всего лишь вырвешь себе глаза. Выбирай!
Я с ужасом смотрела то на Аша, то на надсмотрщика. Вдруг Аш сгреб меня в охапку и накрыл своим плащом, прижал одной рукой к себе, и я перестала дрожать, чувствуя его сильное горячее тело. Страх исчез рядом с тем, кто должен был его порождать.
— Давай! — зарычал надсмотрщику и тот с диким криком выцарапал себе глаза, протянул окровавленные ладони с ошметками глазных яблок к Ашу.
Некоторые из рабынь согнулись пополам, их рвало от увиденного, а я лишь смотрела как орет и корчится на полу надсмотрщик. Его боль меня не тронула. Совершенно.
Аш одной рукой поднял меня за талию и вынес из хлева, я уткнулась лицом ему в плечо и обхватила сильную шею руками. Он пришел за мной. Пришел! Я позвала, и он пришел. Это была дикая эйфория, от которой меня бросало то в жар то в холод.
Аш отнес меня в просторные покои в правой части цитадели, поставил посередине комнаты. Несколько минут осматривал меня, потом сдернул с моих плеч свой плащ и тот упал на пол. Я увидела, как вспыхнул его взгляд опускаясь от моего лица к ладоням, прикрывающим грудь. Жадный, алчный взгляд от которого все тело пронизало током. Обжигающей волной от затылка, до кончиков пальцев на ногах.
— Опусти руки.
Я судорожно сглотнула, но подчинилась, медленно опустила руки. Моя грудь бешено вздымалась, а внутри поднималась волна жара. Аш обошел вокруг меня и остановился сзади, убрал мои волосы на плечо, наклонился ниже и обжег дыханием затылок. Я зажмурилась, а потом почувствовала, как голой спины касаются кончики его пальцев. Горячие, очень горячие, они плавят кожу, заставляют начать задыхаться.
— Моя, — тихо шепчет он, — моя. Никто и никому. Моя.
От его хриплого голоса по телу пошли мурашки и соски напряглись до боли, до унизительного желания чтобы он коснулся их так же нежно, как и спины. Оказывается, ласкать можно даже голосом, когда он такой низкий и хриплый, когда от его порочной вибрации дрожит все тело. Его ладони накрыли мою грудь и сильно сжали. Аш прижал меня спиной к себе и ослабил хватку. Потер соски раскрытыми ладонями и мне захотелось жалобно застонать, я запрокинула голову невольно ему на плечо, закрывая глаза в изнеможении, пораженная этой внезапной лаской. Пытка продолжалась несколько секунд, а потом он резко развернул меня к себе лицом. Долго смотрел мне в глаза, и я растворилась в жидкой магме его зрачков, поплыла, теряя себя, впитывая свое отражение и жадный лихорадочный блеск дикой страсти:
— Ты могла меня позвать раньше, — едва слышно сказал он, сжав мое лицо пятерней и лаская нижнюю губу большим пальцем.
Моя голая грудь касалась материи на его перевязи, и я вздрагивала от сочетания ледяных прикосновений металла пластин и горячих пальцев к моему лицу и губам. От этого контраста хотелось громко застонать.
— Ты больше меня не слышишь, — прошептала в ответ и в этот момент его ладонь скользнула по скуле к затылку и сильно сжала мои волосы.
— Услышу, если ты этого захочешь. Позови сейчас.
Я смотрела ему в глаза и мое тело и разум отказывались мне подчиняться, со мной происходило нечто невообразимое. Меня лихорадило от его близости, низ живота начало непривычно тянуть и между ног стало влажно. Я начала задыхаться, не понимая, что со мной происходит, но волны желания накатывали одна за одной, накрывая с головой, пробуждая неконтролируемую жажду. Нечто первобытное, необъяснимое и такое порочное, что мне захотелось бежать без оглядки. От него, от себя. Предательски задрожали колени и в горле пересохло. Я облизала губы кончиком языка и увидела, как он проследил за ним. Сейчас его взгляд вспарывал все мои решения, всю мою ненависть и страх, обнажал то, что давно пряталось под всем этим. Унизительное желание его прикосновений. Не важно каких, пусть жестоких. Как можно хотеть того, кто чуть не убил тебя насилием?
— Позови, — прорычал мне в губы и сильно прижал к себе. Так что я почувствовала бедром его эрекцию, и вся кровь бросилась мне в лицо, между ног началась неумолимая пульсация, мне казалось я сейчас разорвусь на мелкие кусочки, если он меня коснется еще раз.
"Аш" — невольно прокричала внутри и желтые глаза удовлетворенно вспыхнули и погасли.
"Я испугался за тебя…не мог найти"
От этих слов мне показалось, что мое тело стало невесомым, я обмякла в его руках, а он внезапно выпустил и я пошатнулась, схватилась за перевязь, чтобы не упасть. Снова прижал к себе одной рукой, властно, по-хозяйски и в то же время с какой-то дикой жадностью.
— Ты будешь драться? — спросила очень тихо, стараясь сдержать дрожь в голосе.
Он кивнул медленно, осматривая мое тело и снова возвращаясь к лицу, его тонкие ноздри раздувались и дыхание участилось. А у меня дух захватило от этой порочной красоты. Дикой, необузданной, страшной красоты. Когда женщина безошибочно чувствует желание мужчины, когда оно отражается в каждом его жесте и взгляде, отдается ответной дрожью во всем теле, заставляя каждый нерв вибрировать от напряжения.
— Тебя не убьют? — спросила так же тихо. В этот момент пальцы снова сжали волосы на моем затылке:
— Если и так, тебе то что? Боишься за свою шкурку, рабыня?
Момент очарования исчез, и я дернулась в его руках чтобы освободиться, но он не выпускал. Сжимал настолько сильно, что у меня на глазах выступили слезы.
— Отвечай! Испугалась за свою жизнь?
— За твою, — выпалила я, мне казалось он снимет мне скальп, — за твою!
— Правильно! — рявкнул он и содрогнулись стены, — Пока цела моя шкура и твоя будет целой. Умная девочка, поняла правила игры, да? Так вот запомни — даже если я сдохну с тобой ничего не случится, ты получишь свободу. Я уже распорядился об этом. Все бумаги в Огнемае. А теперь молись своим человеческим Богам, чтобы меня сегодня зарубили, Шели. Сможешь вернуться домой!
Его глаза снова стали страшными, а по щекам расползлись сетки багровых вен. Не осталось лихорадочного блеска желания. Непроницаемый ледяной холод в диких глазах. Как жидкий азот, который замораживает обжигая. Аш разжал железную хватку от которой ломило все кости, и пошел к двери. Я все еще не поняла значения сказанных мне слов.
Набрав в легкие побольше воздуха, крикнула ему вслед и голос сорвался:
— Мелисса осталась там.
Дверь с грохотом захлопнулась, он даже не обратил внимание на мои слова.
Но через несколько минут я уже сжимала свою подругу в объятиях.
