Внезапно моей спины коснулись его губы, поцелуями вдоль позвоночника, поднимаясь к затылку, слегка прикусывая кожу, руки властно сжали меня за талию, поднялись к грудям, обхватывая их ладонями.
— Шели, — голос слегка хриплый, глухой, я закрыла глаза, чувствуя, как он целует мой затылок. Жадно, исступленно, опаляя горячим дыханием. Неожиданная ласка, дикая среди хаоса жестокости, которую он обрушил на меня.
— Зачем…ты…влезла мне в мозги? — зарычал мне на ухо и снова сдавил одной рукой за горло, прижимая спиной к своей горячей груди, лишая возможности пошевелиться, порабощая, подчиняя, — почему мне мало твоей боли? Всегда хватало сполна, а сейчас, с тобой ничтожно мало! Я хочу больше, чем просто боль…почему я хочу больше, Шели? Что ты сделала со мной?
Зато меня боль затопила сполна. Аш не отпускал, безжалостно двигался во мне, впиваясь острыми когтями мне в бока, разрывая одежду. Я уже не сопротивлялась, понимала, что он не сможет остановиться, его сущность взяла над ним верх, обессилев я обмякла в его руках, вздрагивая и всхлипывая, пока не почувствовала, как демон сжал меня сильнее, пронзая еще глубже, издал звериный рык, содрогаясь всем телом, внутри, где все горело и пекло, как в адском огне, разлилось его семя.
— Шели, — прохрипел он, уткнувшись лицом мне в затылок, но я словно окаменела. У меня не осталось слез, он отнял у меня даже голос, отнял все что мог. Забрал меня саму.
Когда Аш наконец-то оставил мое истерзанное тело, мне казалось, что его член все еще внутри, разрывает меня на части. Я не могла пошевелиться, меня била крупная дрожь, как в лихорадке. Услышала, как он поднялся, прошел по шатру, зашуршала одежда, звякнула кольчуга. Снаружи доносились дикие крики и хохот мужчин. Я как в жутком трансе поднялась с пола, машинально одернув окровавленный подол платья, чувствуя головокружение и слабость во всем теле, ноги подкашивались, шатаясь вышла из шатра. Мне хотелось спрятаться, укрыться и меня никто не остановил. А ведь я все еще жива. Почему? Сейчас я об этом сожалела. Лучше бы убил.
Снаружи царил ад, вакханалия смерти и разврата. Меня снова затошнило, и чужая боль стала сильнее моей собственной, спину полоснуло словно лезвием бритвы, я обвела взглядом тела растерзанных женщин, ухмыляющихся и стонущих от похоти мужчин, которые все еще насиловали оставшихся в живых. Крылья порвали плоть, но не подняли меня вверх, а распростерлись в разные стороны, не давая упасть. Перед глазами все расплывалось, я поднесла руку ко рту не в силах закричать. Мир вращался вокруг меня на бешеной скорости, со всех сторон ко мне тянулись черные щупальца, как паутина, они обматывали меня с головы до ног. Боль стала невыносимой, по спине стекало что-то липкое и горячее, меня тошнило. Как в замедленной киносъемке я увидела, как мои крылья упали в снег окрашивая его в алый цвет. Щупальца обвили меня всю и потянули за собой, пока я вдруг не услышала голос Аша:
— Нет! Прочь! Она МОЯ!
Я почувствовала, как лечу в пропасть, и кто-то подхватил меня, не дав упасть, но мне уже было все равно. Я теряла способность воспринимать происходящее.
— Ты должен позволить им взять ее, Аш! Аонес решит кому она достанется.
Голос Сеасмила доносился издалека, как сквозь вату.
— Она была девственницей…она, мать твою, была девственницей. Ты ошибся Сеасмил так что поди прочь, я позову тебя если ты мне понадобишься. Фиен, найди Веду. Из-под земли достань старую ведьму!
— Девственность еще не гарантия непорочности, Аш! Она послана Балместом и должна умереть. Странно, что девка все еще жива после того, как ты…
— Я не спрашивал твоего мнения, Сеасмил.
— Ты сказал, что казнишь ее в Огнемае! Ты должен был растерзать ее сейчас, как и всех шлюх, которые попадали в твою постель! Она не благородных кровей ее участь сдохнуть под Хозяином.
— Ты не приблизишься к ней. Таков мой приказ.
Голос Аша врывался сквозь мрак и боль, а я уже не знала, что чувствую…, наверное, я его ненавижу. Очень хочу ненавидеть после того что он со мной сделал. Хочу. и не могу.
Глава 13
Ему хотелось выть, как зверю, как адскому церберу от тоски, эмоции раздирали изнутри, он не привык к ним, болело в груди и казалось воздух Мендемая испепеляет легкие. Это была боль. Он не знал ее ранее, даже не подозревал, что она существует и боль ли это?
Хотелось одновременно крушить все вокруг, рычать и орать, так, чтобы по скалам Тартоса пошли трещины. Держал ее на руках, и она казалась такой легкой, невесомой, хрустальной. Не думал об этом когда брал, когда врезался в ее тело и содрогался от наслаждения, когда внутри рычал ураган "Наконец-то…", а зверь получил долгожданную добычу.
Как тихо бьется ее сердце. Его собственное билось в хаотичном ритме, то замирая, то пускаясь вскачь, ничего подобного с ним никогда раньше не происходило. А если покалечил? Если склеить обратно нельзя? Если сломал окончательно? Смотрел на ее бледное, до синевы, лицо, видел на нем отпечатки своих пальцев, царапины от когтей и внутри начинало саднить, словно выпил горящей серы.
"Моя"…пульсировало внутри, обжигало, раздирало на части. "Моя. Не отдам. Никто не коснется. Моя"
Аш никогда не знал сомнений, его решения импульсивные, продиктованные опытом, интуицией всегда были верными и неизменными. Он не ошибался и не признавал своих ошибок. Но Шели…Шели переворачивала его мир с ног на голову. С ней он сомневался постоянно, и это причиняло дискомфорт, перерастая в одержимость понять, проникнуть под хрупкую оболочку тронуть то, что там внутри и в тот же момент не сломать, не нарушить, чтобы ощущать еще и еще, до бесконечности. Что-то особенное в ней, отличающее от других. Нет, не сущность, не крылья, в Мендемае хватает самых разных тварей от светлых до темных.
Его просто дико влекло, непреодолимо, пробуждая внутри то зверя, то…человека…Проклятье, вот это и вызывало приступы дикой ярости. Аш хотел эту хрупкую, невесомую, непонятную для него рабыню. Нет, не только в примитивном желании обладать женским телом, а обладать именно ею. Полностью. Безоговорочно. Абсолютно. Он любил страх в глазах женщин, но она смотрела иначе и ему это нравилось, любил и жадно выпивал чужую боль и отчаянье, а с ней хотел упиваться совсем иными эмоциями. Его любовницы не трепетали в руках демона, они алчно брали и отдавали взамен животной потребности в совокуплении, изощренные ласки, они могли принять его в свое лоно в любом обличии, да и ему было наплевать могут или нет, он брал…иногда калечил, иногда они истекали кровью и умирали, но его самого это не волновало. Он слыл искусным любовником и в тоже время смертоносным. Мог подарить дикое удовольствие, невыносимое, заставить сам разум корчится в экстазе, а мог разодрать все к чему прикасался иногда, совмещая и то, и другое. Агонию и оргазм. Боль и наслаждение. Не привык сдерживаться, давал волю зверю, выпускал его наружу, позволяя упиваться пиршеством страсти и брать все что может дать женское тело, включая душу, сознание, разум и даже жизнь. Отнимал все что хотел и чего требовал зверь. Выдерживали единицы, но и они сходили с ума или превращались в жалкое подобие…оболочку, иногда зависимую от него, иногда просто безумную, а иногда сходящую с ума от страха перед ним. Всех остальных уже давно укрыла красная земля Мендемая или слизал огонь погребальных костров.
