Эта мысль показалась нам весьма здравой. Мы тотчас сели в машину и помчались в сторону Ллэнвигана. И в полдвенадцатого уже были на месте.
Весь замок спал, и пришлось долго стучать в дверь, прежде чем нас наконец впустили. Мы попросили Роджерса доложить графу о нашем прибытии.
— Весьма сожалею, но это никак невозможно, — сказал дворецкий. — Граф принял снотворное, лег и строго-настрого велел не беспокоить его, что бы ни случилось. Соблаговолите понять меня правильно и не заставляйте искушать судьбу. Я рискую потерять место…
Зная несговорчивость Роджерса, мы не стали настаивать и решили отложить разговор с графом до утра.
Дворецкий уже отправился было восвояси, когда Осборн окликнул его, осененный внезапной идеей:
— Послушайте… а к графу приходил кто-нибудь в мое отсутствие?
— Только патер Дэвид Джонс.
— И больше никто?
— Нет, сэр.
Я отправился в свою комнату и лег в уже привычную антикварную кровать времен королевы Анны. Эта комната постепенно стала моим домом. Беспокойным домом. Где-то у меня над головой плавали гигантские амбистомы. В нескольких метрах от моего окна находился балкон, с которого упал Мэлони. А неподалеку от замка, вероятно, снова скакал полночный всадник с факелом. Я чувствовал себя в этой комнате как солдат в окопе. Хотелось поглубже зарыться в одеяло, забыть обо всем…
Раздался стук в дверь, и вошел Осборн.
— Простите за вторжение. Вы знаете, что Роджерс солгал нам?
— Не может быть.
— Да-да. Я сразу догадался. Старик избегал смотреть мне в глаза. Я растолкал Гриффита и все выведал. Оказывается, к дяде дважды приезжала на машине какая-то дама. Судя по описанию, это была миссис Роско. Первый раз — рано утром, но графа не было дома. Он не ночевал в замке и появился только вечером. Дама приехала вечером и, представьте себе, он ее не принял.
— Не принял? Так ведь это великолепно! Значит, над нами больше не висит дамоклов меч.
— Как знать, как знать… Вряд ли Морвин и его шайка так легко откажутся от своих планов. От них можно ждать любой пакости, и надо постоянно быть начеку. Хорошо, что с нами Лина. Она такая практичная и находчивая…
Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Осборн ушел. Для меня эта ночь была не самой спокойной. Мне снилась Цинтия — то в лапах у Морвина, то в когтях амбистом.
* * *
Утром граф спустился к завтраку. Лина запаздывала. Ожидая ее, мы не теряли времени, поведав графу о наших приключениях. Он слушал нас с безучастным видом и, казалось, был поглощен своими мыслями. Внезапно мне вспомнилась история об украденном ребенке. На душе стало муторно и в сердце вполз липкий парализующий страх.
— Дядя, куда уехала Цинтия? — спросил Осборн.
— Цинтия? — рассеянно переспросил граф. — Цинтия уехала в Лондон. Она получила телеграмму от герцогини Варвик. Тетя заболела и хотела бы, чтобы Цинтия поухаживала за ней. Кажется, у нее разыгралась подагра.
Осборн вскочил с места.
— Я сейчас же позвоню тете Дорис. Боюсь, что во всем этом нет ни слова правды.
И он опрометью выскочил из столовой.
В это время появилась Лина, одетая с таким поразительным безвкусием, на какое способны только коренные берлинцы.
Граф встретил ее с той холодной вежливостью, которая помогала ему держать любого собеседника на почтительном расстоянии, строго определяя границы дозволенного. Манеры графа явно покоробили простодушную Лину.
— Вы ужасно напоминаете мне моего покойного дядюшку Отто, — заявила она.
— Вот как?
— Да-да, просто один к одному. Он тоже, разговаривая с человеком, всегда глядел поверх его головы, как будто высматривал мух, которые ползают по стенке. Ужасно противная манера.
Граф ошеломленно уставился на нее, не веря своим ушам.
— Вот так-то лучше, — кивнула Лина. — А что, у вас вполне осмысленный взгляд. Вообще, как я вижу, ваша семья довольно интеллигентная. Мне-то всегда казалось, что в таких древних аристократических семьях все с придурью.
— Пусть Осборн покажет вам наш парк. Надеюсь, вы оцените его по достоинству, — промолвил граф и уткнулся в свою чашку.
Вошел Осборн, бледный как мел.
— Плохо дело. У тети Дорис не было приступа подагры.
— Дай Бог ей здоровья, — сказала Лина.
— Короче говоря, кто-то отправил Цинтии эту телеграмму от ее имени. Цинтия приехала к ней позавчера вечером, переночевала и рано утром уехала, сказав, что возвращается домой. Это было вчера. И до сих пор ее нет.
Я посмотрел на графа. Граф потер лоб.
— Где же она может быть? — спросил он бесцветным голосом. У него явно было столько забот, что новые неприятности уже не могли причинить ему особого огорчения.
После завтрака Осборн увел Лину в парк показывать чудеса местной флоры, а я вышел на террасу, закурил и начал прохаживаться из угла в угол, обуреваемый мрачными предчувствиями. Там меня и застал патер Дэвид Джонс.
— О, доктор, какое счастье, что я вас встретил. Мне необходимо с вами поговорить. У вас такой светлый ум.
Он схватил меня под руку и с видом заговорщика потащил куда-то в самый дальний угол парка.
— Ну, что вы на это скажете? — спросил он наконец шепотом, повернув ко мне испуганное лицо. — Ужасно, не правда ли?
— Ужасно, — подтвердил я. — Совершенно непонятно, куда она могла деться.
— Это рано или поздно должно было случиться. Ведь я вам говорил, сударь, что все эти эксперименты не доведут до добра.
— Но какое отношение к экспериментам имеет мисс Цинтия?
— Сначала он препарировал тритонов, — продолжал священник, не слушая меня, — а теперь уже очередь дошла и до людей.
— О чем вы, собственно, говорите? Я не совсем понимаю.
— Ну о том ребенке, которого украли в Эберзиче.
— Ах, о ребенке… И как вы думаете, кто его украл?
— Конечно, граф, — прошептал святой отец.
— Вот как? А зачем?
— Для экспериментов, сударь, для экспериментов. Умерщвлять, воскрешать… Ему уже надоели бессловесные твари.
— Но ведь мальчика похитил старик в черном одеянии. Полночный всадник.
— Полночный всадник — это граф Гвинед. Я точно знаю. Или если не он, то его двойник.
— Или другой граф Гвинед, — сказал я.
— Граф последнее время часто уходит из замка, — гнул свое патер Джонс. — Он прячет ребенка где-то в горах.
— Вы ошибаетесь, святой отец. Я сам видел, что граф и полночный всадник — это два разных человека.
— Не верьте глазам своим, доктор. Поставьте себя на мое место. Думаю, здесь не обойтись без изгнания злых духов. Я должен прочитать над ним соответствующую молитву, но как-нибудь так, чтобы он этого не заметил, а то еще обидится. В конце концов, он хозяин Ллэнвигана, и я нахожусь в полной зависимости от него.
