– Да, – я вздернула нос и твердо ответила, глядя в глаза Ардену. – Лорд Августин настоящий джентльмен.
– Кто? – с любопытством поинтересовался герцог.
– Благородный тьер с безукоризненными манерами, – пояснила я. – Идеал!
Щелк. На этот раз незавидная участь постигла нож для сыра.
– Не переживайте, тьер ар Арден, вы тоже можете стать джентльменом, если проявите немного терпения и научитесь хорошим манерам.
С этими словами я встала и мужчинам пришлось подняться следом.
– Тьеры, я буду готова буквально через десять минут.
– Адель!
Ух, аж поежиться хочется.
– Аушки? – я оглянулась на супруга.
Взгляд задумчивый, недовольный, но при этом совершенно не злой, скорее даже смешливый.
– Я очень ревнив, учти это. Не давай мне повод для ревности, а подданным для сплетен, ибо наказание последует неотвратимо.
– Я запомню, ваше высочество.
– И помни, что ты моя жена.
– А вот это, как мы выяснили, вопрос спорный.
Мне очень хотелось показать ведьмаку язык, но я сдержалась, лишь кивнула приветливо герцогу, который открыл передо мной дверь и вышла.
Ес! Это раунд остался за мной!
– Сурья! – Я влетела в комнату, расстегивая на ходу манжеты на рукавах. – Неси оранжевое платье с вышивкой!
Платье цвета спелого абрикоса было украшением моей маленькой коллекции. А еще это было единственное платье с глухим воротником и полностью закрытыми до самых запястий рукавами. Очень консервативный наряд, Арден явно заказал его мне в отместку, но сейчас это играло мне на руку.
– И ленты принеси!
Через пятнадцать минут я вертелась у выхода, вызывая у окружающих улыбки, а у сопровождающих меня эльфов – зубовный скрежет, потому что на клумбе расцвели махровые ромашки, издали похожие на миниатюрные подсолнухи, и мне захотелось их понюхать. Как девушка непосредственная, я полезла в заросли, и моим телохранителям ничего не оставалось, как лезть следом, но там, где легко проскользнула такая худышка, как я, плечистым воинам пришлось несладко. Розовые кусты явно не признали в них эльфов и безжалостно исцарапали парням руки. Я же, громко поахав и вдоволь начихавшись (ромашки пахли ландышами), выбралась с другой стороны, тряхнула двумя высокими хвостиками и побежала к подъехавшей карете.
– Какие красивые лошадки! – воскликнула громко.
– Королевские рысаки. – Довольный моей реакцией возница закрутил ус и многозначительно добавил: – Его величество лично распорядились только эту пару для юной принцессы запрягать. Под стать вашей красоте.
Я улыбнулась. Простой и незатейливый комплимент, но сказанный искренне, поднял шкалу настроения на несколько градусов. А когда я увидела ошалевший взгляд спешащего ко мне герцога, стало еще радостнее.
– Тьер Вадер! – Я вприпрыжку подбежала к герцогу, чувствуя себя Пеппи Длинныйчулок. – Вы видели, какие красивые цветы вырастили королевские садовники? Может, нам стоит нарвать букет для матушки Эмили?
– Это будет лишним, тьера Адель. – Герцог, закаленный двумя дочерьми, быстро взял себя в руки, лишь нервно дернулся уголок губ. – Вы любите цветы?
– Обожаю! – Я прижала кулачки к груди и со вздохом тихо добавила: – В моем мире мне их постоянно дарили.
– У вас был жених?
А что, только женихи могут дарить девушкам цветы? Но вслух я этого, конечно, не сказала, потому что стало грустно, я вспомнила Сашку и причину, по которой оказалась здесь. Уйти может только тот, кто скоро исчезнет в родном мире… Дурачиться резко перехотелось, и я первой забралась в карету.
– Мой вопрос расстроил вас? – Орлей сел напротив. – Простите, я не хотел напоминать о вашем прошлом.
– Вы не виноваты, это все…
Дверь распахнулась одновременно с двух сторон, и в карете моментально стало тесно.
– Тьер ар Арден, – вопросительно поднял бровь герцог Орлей. – Вы изменили решение?
– С огромным интересом послушаю рассказ братьев Озолс об артефактах, – сообщил ведьмак и уселся рядом со мной, поставив между коленей трость.
Интересная вещица. Черный ствол с железным наконечником и изящный набалдашник в виде оскаленной демонической головы. Намек?
– Боюсь, что это не удастся. Я не приемлю посторонних на своих уроках. – Август сел напротив и с усмешкой уточнил: – Адель, юная моя, твой образ вызывает у меня непреодолимое желание купить тебе куклу.
– Моей жене всего девятнадцать лет, – с совершенно безмятежным видом сообщил Арден и откинулся на бархатную спинку.
Карета тронулась, я не удержалась и с писком повалилась на сидящего рядом мужчину, он тут же воспользовался ситуацией и обнял меня за талию, прижимая к себе и удерживая от покачивания.
– Но как вы смогли призвать в наш мир несовершеннолетнюю? – с негодованием раздул ноздри герцог. – Да еще и жениться на ней? Знаете, тьер ар Арден, я был о вас лучшего мнения!
– Так получилось, тьер Орлей. – Наглец печально вздохнул. – Адель здесь совсем одинока, бедняжка, и я взял на себя заботу об ее безопасности и будущем.
Я попробовала отодвинуться, но не тут-то было! Горячая рука на моей талии превратилась в стальную цепь, я даже с места сдвинуться не смогла, так и сидела, прижатая плечом к груди ведьмака, и пыхтела зло, что веселило его неимоверно.
– Адель, ты похожа на маленького бурундучка, – шепнул мне гад в ухо. – Так же мило пыхтишь и злишься.
– Бурундуки не пыхтят! – Я с силой ткнула его кулаком в бок. – Немедленно прекратите меня прижимать, ваше высочество!
– Арден.
– Что? – не поняла я.
Он считает, что у меня настолько плохая память, что я забыла его имя?
– Я твой муж, называй меня по имени.
Я на мгновение подвисла, переваривая услышанное. Август и тьер Орлей переглянулись и вперили в нас почти одинаковые взгляды.
– Я буду настаивать на расторжении вашего брака, – официальным тоном заявил герцог. – Это неслыханно, взять в жены несовершеннолетнюю!
Я прикусила губу, чтобы не возмутиться, ведь если пересчитать наше время на их, то я очень даже совершеннолетняя, а местами даже и переросток, но рука на моей талии сжалась, и я вместо возмущения ойкнула.
– Вот такой я развратник. – Арден даже не думал смущаться. – Наш брак одобрен Богиней, кто я такой, чтобы спорить с Девой Луны?
– Храм признает этот брак незаконным, – уверенно сказал герцог и повернулся к Августу.
Эльф довольно улыбнулся.
– В Ночном пределе возраст согласия начинается в шестнадцать… Адель, хитрая моя, а когда в твоем мире наступает совершеннолетие?
