– Но эта чёрная драконья тень – почему она преследует меня?
Уорлок нервно дёрнул плечами.
– Когда я похитил тебя у матери, мне казалось, до твоего взросления достаточно времени и я сумею уладить всё, что пойдёт не так. Ну, а если и не сумею? К стыду моему, младенцем я дорожил меньше, чем дорожу взрослой дочерью. Тогда для меня ты была лишь средством, Рэйвен, но за семнадцать лет всё изменилось. Поверь, если бы я мог сейчас собственную вечную юность променять на твоё благополучие, я бы сделал это, не колеблясь ни минуты. Но я не могу.
Уорлок вздохнул и продолжил:
– Инициация драконов, пробуждение их зверя, происходит при первом спаривании, поэтому для драконов брак, выбор партнёра, всё, что связано с этой сферой жизни, имеет огромное, я бы даже сказал, сакральное значение. У драконов не бывает случайных связей или партнёров на одну ночь. В связи с этим то, что я сделал с твоей матерью, по меркам их племени – жестокое надругательство над святостью всех их институтов.
Драконы очень редко сходятся с людьми, драконихи и вовсе – никогда. Этого просто никогда не происходило. Упоминаний об этом нет ни в одном источнике. И уж тем более между людьми и драконами никогда не было общего потомство. Ты первая в своём роде, Рэйвен.
И как ей следует к этому относиться?
– Из-за этого следует беспокоиться, отец? – спросила она. – Но ведь со мной всё благополучно?
– Будь всё благополучно, я бы не полоскал перед тобой грязное бельё. Я бы предпочёл скорее откусить себе язык, чем рассказывать о таких вещах. С тобой, увы, далеко не всё благополучно, мой ангел.
– Но я ведь уже не девственница, а ничего страшного, если исключить то, что пришлось выйти замуж за Хэйла, не произошло?
– Да, это замужество? – Уорлок раздражённо и устало потёр пальцами переносицу. – Я должен кое-что объяснить. Твоя брачная ночь с ним вовсе не случайность и не происки врагов.
Рэйвен, прищурившись, глядела на отца.
Слишком много некрасивых историй! Но отчего-то последняя задела её сильнее, чем история о матери.
– Любовное зелье – твоих рук дело?
Она считала, что удивить её мало чем можно. И всё же была удивлена.
– Рэйвен, твоему зверю пришла пора пробудиться. У драконов для этого есть свой возраст. Но я не мог отдать тебя одному из аристократов, не зная, что и как произойдёт. Когда драконы оборачиваются в паре, они летают. Когда дракониха оборачивается одна, она пытается убить своего партнёра.
Сказать, что Рэйвен была шокирована, значило ничего не сказать.
– Ты хочешь сказать, что опасался того, что я сожру моего первого любовника?
– Зверю всё равно, кто перед ним, любовник или законный муж. Я опасался, что, перевернувшись, ты поступишь именно так, как поступали все оборотни, вне зависимости от того, в кого они оборачиваются. В мои планы не входило посвящать в наши проблемы других людей, особенно тех, чьи имена, связи или власть могут привлечь ненужное внимание. Поэтому я и велел твоему брату найти человека, которого, в случае… – Уорлок на мгновение запнулся, подбирая слова, – неприятностей, никто не станет искать.
Сердце Рэйвен болезненно сжалось.
– Тебе нужен был никто, – глухим голосом произнесла она. – Ты готов был обречь невинного человека на жестокую смерть?
– Рэйвен, какого ответа ты ждёшь на свой вопрос? Я не раз обрекал невинных людей на смерть если того требовали мои интересы. Равно, как интересы дорогих мне людей. Если для твоего благополучия мне придётся по частям отрезать от этого парня по кусочку, я это сделаю, не колеблясь. Хотя против него лично ничего не имею. Такова природа хищников. Мы берём то, что можем. А если не можем – что ж? Мир принадлежит победителям.
– Я не хочу слышать это! – зажала руками уши Рэйвен и для надёжности ещё и зажмурилась. – Я действительно могла его убить?
– Если бы инициация пошла так, как должна, ты не могла бы, Рэйвен – ты должна была это сделать. Но всё пошло не как надо. Возможно, причина тому и зелье, которым тебя опоили. Ведь для пробуждения зверя нужна настоящая страсть, а не искусственный суррогат. Но так или иначе, зверь не дал о себе знать.
Рэйвен с холодеющим сердцем понимала, что в словах отца есть правда. Зверь каждый раз появлялся именно тогда, когда они с Хэйлом сближались. И чем сильнее было влечение, тем ближе подходила Тень Дракона.
– Но ведь она убивала других? Не Хэйла! Что-то всё-таки не сходится?
– Всё прекрасно сходится, – безжалостно отрезал Уорлокю – Ты – человек, хороший человек, не признающий насилие нормой. Человек в тебе не желает Хэйлу зла. Вот подсознательно ты и вытеснила из себя зверя, ту часть, которую не может тебя не пугать. Это нечто вроде замещения. Ты убивала не Хэйла, к которому, к моему удивлению и не понимаю, ухитрилась привязаться, а людей, что случайно подвернулись под руку.
– Я никого не убивала! Я даже не видела, как это происходит! Это не я!
Вспомнив, в каком изуродованном виде она нашла первые тела, Рэйвен почувствовала, что близка к истерике.
– Ты убивала их, чтобы не убить его, – настаивал отецю – Неосознанно и неконтролируемо, Рэйвен. Именно это самое страшное, что может приключиться с оборотнем – неприятие и, как следствие, потеря контроля над теневой, звериной частью. Тебе известна разница между оборотнем-метаморфом и оборотнем-волколаком?
Рэйвен кивнула:
– В первом случае человеческий разум контролирует зверя даже после обращения, при этом изменяется только форма, но не сознание. Во втором –оборотень может и сам не знать, кто он такой. Зверь подчиняет человека полностью, заставляя убивать, – словно отвечая урок учителю, проговорила Рэйвен. – Но среди драконов не бывает волколаков, – возразила Рэйвен самой себе.
– Как до сих пор не было и полукровок, – угрюмо добавил Уорлок.
Повисла пауза.
– Что же теперь со мной будет? – встревоженно спросила Рэйвен.
Она глядела на замкнутое, кажущееся холодным, лицо отца и понимала – он в отчаяние.
Потому что впервые не знает, понятия не имеет, что делать дальше.
Рэйвен, припоминая мелкие детали недавних событий, теперь иначе рассматривала их. Те странные, плотоядные ощущения, что каждый раз пробуждались в ней вместе с сексуальным влечением к Хэйлу. И даже к тому парню, Фредо. Она хотела видеть его кровь, хотела видеть его боль. А потом этот зверь – тень. И их слияние? Это не одержимость – это воссоединение.
– Что ж получается? – в отчаянии сжала она руки. – Если я дам волю своей страсти, я выпущу эту тварь наружу и убью того, кто мне дорог? А если не выпущу, она, рано или поздно, сама взломает клетку и всё равно заставит меня убивать?
– Именно так, – подтвердил Уорлок.
– Что же ты со мной сделал? Как мне теперь с этим жить?
