– Я знаю цену верности, Дойл. Я умею быть верной. Я тебя не предам. А ты не подведи меня.
Сердце Айрис болезненно сжималось, когда она смотрела вслед удаляющемуся всаднику.
В этом шатком мире так легко потерять друг друга. Один неверный шаг. Один неверный выстрел.
А Ранерлик сейчас как никогда напоминал котёл, готовый взорваться в любую минуту.
Если бы она не попыталась избежать трудного решения сразу, если бы казнила Оливера, теперь весь город не стоял бы на грани катастрофы.
Но мы ведь не ножи, действующие бесстрастно и точно – мы люди. А у людей есть обычные человеческие чувства. И «бесстрастно казнить бывшего мужа» в обычный список обычных человеческих чувств, увы, не входит.
– Мы опять куда-то собираемся, миледи? – на хорошеньком личике Энни застыло выражение крайнего недовольства. – Мы ведь только недавно прибыли домой?
– Дом там, где мы, милая. А здесь может стать небезопасно. Поживём пока в крепости.
– Но там настоящая тюрьма!
– Ничего. Зато воздух прохладней. И случайная пуля причёску не испортит, – усмехнулась Айрис. – Ну же, не дуй губы. Тебе это не идёт. По правде говоря, это никому не идёт.
– А что с остальными слугами?
– Рабы пусть возвращаются на плантацию, к надсмотрщикам. Остальные поедут с нами.
– А как быть с самим домом?
– Закроем двери на замок.
– Просто закроем двери?
– Энни, милая моя девочка, если завтра сюда придут мародёры, никакие замки их на пороге не удержат. А если не придут – то замок вполне надёжное средство для сохранности имущества.
От вчерашней бури почти нигде не осталось следа. Солнце немилосердно слизнуло все остатки влаги, лишь по краям обочины можно было приметить следы высыхающих лужиц.
Энни приспичило зайти в одну из лавок за какими-то средствами для ухода за волосами. Айрис особо не вникала, что именно применяет её камеристка, но во избежание долгих ахов и охов, решила уступить девушке и позволить сделать то, что она считала нужным.
В карете было очень душно. Айрис спустилась на землю подышать свежим воздухом и, с любопытством озираясь, принялась рассматривать небольшие дома без труб, прохаживающихся неподалёку между базарными рядами темнокожих служанок и их хозяек, предусмотрительно прячущих бледные лица под зонтик, чтобы тропическое солнце не поцеловало их слишком горячо.
Прямо на земле грудой лежали кокосовые орехи, связки бананов, апельсины в сплетённых корзинах. В мешках продавали картофель, маис. Тут же неподалёку можно было купить сахарный тростник и дешёвый ром.
Между ногами у людей сновали хохлатые курочки-пеструшки.
Вдруг всё это размеренное и вполне мирное течение жизни, какой можно встретить в любом населённом пункте, разорвало выстрелами. В первый момент Айрис ошарашенно подумала, как это католийцы успели так быстро высадиться
Но это опять были не они.
Со стороны моря шагала ватага полупьяных пиратов бодрым шагом направляясь в сторону базара.
Впереди всех гордо шествовал грузный здоровяк в широкополой шляпе и кожаном жилете, надетом прямо на голое тело. За ним на костылях ковылял одноногий моряк в яркой косынке. Дальше следовала вся, ярко разодетая по здешней моде, ватага. Всё с гиканьем, воплями, выстрелами. Правда, по счастью, стреляли больше для шума, чем для страха – пока в воздух.
Айрис, хмурясь, наблюдала за тем, как молодчики, явно напоказ, глумясь, пугали толпу, хватали и лапали не успевших разбежаться женщин.
– Миледи, – озабоченно пододвинулся к ней капитан, – вам лучше вернуться в карету.
Упрямо сжав губы, Айрис проигнорировала добрый совет.
Потемневшими глазами она наблюдала за вакханалией, разыгрывающейся на берегу. Даже бедную курицу и то не оставили в покое! Невзирая на истошное испуганное кудахтанье один из головорезов схватил несчастную несушку и зажал подмышкой, забавляюсь испугом несчастной птицы.
Люди, уже не таясь и не пытаясь сохранять лицо, разбегались с базара кто куда.
– Вы так ничего и не сделаете? – в ярости обернулась Айрис к капитану.
– Вы хотите, чтобы мы вмешались? – удивлённо глянул он на неё как на буйно-помешенную.
– Хочу?! Разве это не наша прямая обязанность? Для чего нужен губернатор и гарнизон, если даже его личное присутствие не способно стать гарантией безопасности для людей! Немедленно остановите этих молодчиков!
– Да, мэм. Надо что-то сделать.
– Определённо не стоять и не таращиться на меня, сэр! – с сарказмом протянула Айрис. – Вперёд! Потребуйте у этого сброда убрать оружие. Немедленно.
Капитан явно трусил.
Что поделать? Не все рождены героями.
Глядя на то, что творили эти люди, Айрис сначала усомнилась в том, есть ли в их башке хоть крупица разума? Для чего резать ножами мешки с мукой, ссыпая бесценный здесь белый порошок на землю? Какого чёрта колотить бутылки с ромом? Ведь придурки могли их выпить? Но они предпочитали забавляться звоном битого стекла.
Потом пришла мысль похуже – а не безумна ли она сама, допуская, что с этими людьми можно построить хоть какое-то подобие цивилизации?
В Анадолии, при дворе правы – колонийцы просто скот, понимающий только один язык: насилие, насилие и ещё раз – насилие. Для них не существует ни справедливости, ни разума, ни логики. Жалкий тупой сброд. Бандиты, проститутки, рабы.
Нужно было уговаривать Дойла не драться за них, а забирать сокровища и делать отсюда ноги.
Не помня себя от гнева, словно понесшая лошадь, закусившая удела, Айрис, подобрав юбки, решительно направилась к мужлану в шляпе, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся ещё и с пером. Поди ж ты? Модник и щёголь отыскался там, где его не ждали.
– Сэр?
Заслышав её голос, капитан буйной ватаги вальяжно обернулся.
Увидев, что дама молода и недурна собой, он даже проявил вежливый интерес. Так, как он это понимал.
– Можно вас на два слова?
– О! Сама мадам губернатор? Какая честь! – загоготал он, показывая пожелтевшие от табака зубы.
В следующий момент он вызывающе плюнул на пышный подол Айрис.
Никогда в жизни не сталкивающаяся с подобной степенью хамства, Айрис на мгновение стушевалась.
Мужлан, явно неправильно истолковал возникшую заминку, принял её за испуг и был крайне доволен своей выходкой.
Фамильный темперамент Морганов, многократно укрощённый воспитанием, словно лава в жерле просыпающегося вулкана начал бурлить в пышной груди Айрис.
Но, как обычно, чем сильнее она злилась, тем тише и спокойнее звучал её голос:
– На Ранерлике запрещено огнестрельное оружие, сэр, – сказала она. – Прикажите вашим людям перестать стрелять по курам.
