Скоро бочка была наполнена водой и стараниями Мэй тщательно укрыта от нескромных глаз изгородью из одеял, и Ида с наслаждением приступила к омовению, а затем и стирке. Закончив, она почувствовала себя словно заново родившейся. Усталость и напряженность последних дней как рукой сняло, и она воспрянула духом. Когда вечером Дрого вернулся в палатку, Ида встретила его ласково и сердечно. С нежностью глядя на него, она думала о том, что этот вечер и эта ночь — последние в их жизни перед началом настоящей войны.
Глава 10
— Почему войско стоит на месте? — спросила Ида. Вместе с Дрого де Тулоном и другими норманнами она сидела у костра, с удовольствием угощаясь любовно приготовленным Иво тушеным мясом.
— Пока мы просто ждем, — сказал Дрого, принимая от Танкреда бурдюк с вином. Сделав большой глоток, он передал бурдюк Иде. — Ждем Гарольда, — пояснил он в ответ на ее недоуменный взгляд. — Вильгельм послал к нему гонца. Гарольд либо пришлет ответ с этим гонцом, либо появится здесь сам.
— Ты до сих пор уверен в том, что саксы добровольно сдадутся Вильгельму?
— Отнюдь не уверен, но очень хотел бы надеяться, что так произойдет, — это спасло бы жизни очень многих людей.
Ида бросила взгляд на усеянное огнями костров огромное поле и тяжело вздохнула:
— К сожалению, твои надежды напрасны. Это невозможно. Сам посуди: допустим, Гарольд добровольно уступит корону Вильгельму, но тогда всем норманнам потребуется какая-нибудь награда за их службу: земли, замки и все такое прочее — а этим уже владеют саксонские графы. Вряд ли они захотят по своей воле расстаться с тем, что им принадлежит.
— Возможно, ты и права, — задумчиво ответил де Тулон.
Ида отломила кусок хлеба и передала каравай Дрого.
— Но как бы там ни было, а результат всех нас ждет один — победит и станет королем Вильгельм, — твердо прошептала Ида.
— Как говорится, твоими бы устами да мед пить… Мне бы твою уверенность, — проворчал Дрого.
Она пожала плечами.
— Должно быть, за годы, проведенные в монастыре, ты научился не придавать значения предсказаниям и вещим снам. Старая Эдит говорила, что огонь, который несся по небу перед Пасхой, предрекал конец Гарольда и восхождение на трон Англии Вильгельма.
— Так, значит, старая Эдит была ведьма?! — воскликнул Унвин.
Ида бросила на него такой свирепый взгляд, что юноша невольно опустил глаза.
— Если какой-то человек способен предсказывать будущее, это вовсе не говорит о том, что его дар связан с нечистой силой. Старая Эдит была истово верующей, и ее дар ясновидения — промысл Божий! Она не продавала душу дьяволу и за всю свою горькую и несчастливую жизнь никогда никому не причинила зла — ни человеку, ни зверю. Думаю, люди изгнали ее из города просто из зависти, ибо подобный дар — большая редкость. Вот ты мне скажи: назвал бы ты нашего короля Эдуарда колдуном?
— Ты с ума сошла? Разумеется, нет, — негодующе ответил Унвин.
— То-то и оно. А у него, между прочим, бывали вещие сны, и ты, как и многие, наверняка это знаешь. Он видел их на своем смертном одре. — Тут Ида заметила, что все окружающие внимательно ее слушают, и смутилась. — Говорят, перед кончиной Эдуард очнулся от того безумия, в котором пребывал свои последние дни, и рассказал удивительный сон. К нему якобы пришли два монаха, которых до того он как-то встречал в Нормандии и которые давно умерли. Они сказали Эдуарду, что на его стране лежит тяжкое проклятие по вине священников и графов, совершавших много страшных грехов. И еще они сказали, что ровно через один год и один день после его смерти разразится большая война и бедствия, которые она принесет, прекратятся только тогда, когда кто-нибудь сорвет точно с середины дерева ветку, на расстоянии трех фарлонгов воткнет ее в землю и она даст корни, а затем превратится в дерево и принесет первые плоды. И проклятие будет снято.
Наступила долгая тишина, которую нарушало лишь потрескивание горящих в огне веток.
— Похоже, это наказание будет длиться вечно, — заговорил наконец Дрого. — Срезанная ветка не пускает корней, если просто воткнуть ее в землю, тем более если посадить ее так далеко от родного дерева. На новом месте и почва не та, и условия могут оказаться другими, — размышлял он вслух.
Ида слегка улыбнулась.
— Мне тоже с трудом в это верится.
— А что за грехи совершили графы и церковники?
— Ну-у… точно я не знаю, но они сделали что-то бесчестное и подлое.
— Это уж ясное дело, — буркнул Дрого.
Ида рассмеялась, и он лукаво усмехнулся в ответ.
— Такое предсказание означает, что саксы проиграют битву, — задумчиво произнес Унвин.
— Для тех, кто верит в пророчества и вещие сны, — да, - вступил в разговор Серл, вороша длинной палкой угли в костре. — Всем же остальным придется считаться с
тем, что саксы не захотят так просто сложить оружие. Пока что никто еще не предрек, что молодому Унвину удастся пройти под доящем стрел и сотнями ударов боевых топоров и остаться невредимым.
— Я готов драться, невзирая ни на какие опасности! — пылко воскликнул Унвин, положив руку на рукоять меча.
Серл насмешливо взглянул на юного воина и отпустил не очень удачную шутку о горячей и безрассудной молодежи. Унвин буквально вскипел. Чувствовалось, что это первая их стычка и что Серпу доставляет удовольствие поддразнивать Унвина, который воспринимал его подковырки абсолютно серьезно. Но досмотреть этот спектакль Иде не довелось — Дрого положил ей на плечо руку, привлек к себе и поцеловал в ухо.
— Давай оставим их. Пусть себе играют в эти детские игры. А мы займемся своими, — жарко прошептал он.
Ида смутилась так, что покраснела до корней волос. Опустив глаза, она молча кивнула, и они медленно направились к палатке. Сидящие посмотрели им вслед. Иду удивило, что под их взглядами она испытывает неловкость — ведь ни для кого не было секретом, кем она приходится Дрого и как они проведут эту ночь.
Оказавшись в палатке, Ида сразу же начала делать уборку, хотя внутри было чисто и все аккуратно расставлено по местам. Она услышала, как скрипнула за спиной веревочная походная кровать, когда на нее опустился Дрого, но не обернулась. Прежде чем подойти к нему, она должна взять себя в руки: глупо выглядеть такой сконфуженной и растерянной после того, как они уже были вместе и предавались любовным безумствам. При воспоминании о той бурной ночи Ида покраснела еще больше; пытаясь унять дрожь в руках, она переложила еще несколько вещей, понимая бессмысленность этой работы и боясь, что вызовет тем самым насмешку у Дрого. Внезапно она почувствовала на своих плечах его руки и встрепенулась: занятая борьбой с самой собой, она даже не заметила, как он поднялся с кровати и подошел совсем близко. Надеясь, что в полумраке он не заметит яркого румянца на ее щеках. Ида повернулась и робко взглянула на него.
