– Сергей, – начала было свекровь, но того уже понесло.
– Удрала и телефон выключила, а потом прихожу – она в ресторане сидит! А я как дурак…
«Это точно, дурак». Ника постаралась, чтобы эта мысль не отразилась на лице.
Очевидно, свекровь подумала то же самое, потому что хлестнула самозванца полотенцем и повысила голос:
– Да будешь ты слушаться когда-нибудь?
Он присмирел от ее вида.
– Нам всем нужно успокоиться, – сказала свекровь через некоторое время.
Ника успела снять сапоги и пальто.
– Что я, по магазинам не могу пойти, что ли? – вздохнула она. – Денег уж не прошу, свои есть. И все равно такое отношение…
– Купила что-нибудь? – оживилась свекровь. – Покажи! Примерь!
Ника отвернулась. Вот хитрая баба, сразу суть уловила. Теперь нельзя сказать, что ничего не понравилось, она не поверит.
– Купила много всего, – ворчливо ответила она, – и отослала в ту квартиру, отцовскую, не сюда же везти. У вас в спальне и шкафа приличного нету. Там Юлия Милановна примет, все разберет и в шкаф повесит, я ей позвонила.
Все это она выговорила четко и внимательно смотрела на этих двоих. Ничего не мелькнуло в их глазах при упоминании экономки. Фальшивый муж только скривился, совсем как в первый раз, когда велел экономку уволить.
Ну ладно свекровь, она та еще пройда, лицо свое контролирует, но этот урод непременно бы показал как-то, что знает насчет убийства экономки.
«Значит, не они, – уверилась Ника, – не они убили Юлию. Но тогда кто же?»
Сергей Ломакин открыл глаза. Над ним склонился какой-то незнакомый человек в несвежем белом халате и белой медицинской маске. Человек снял маску и проговорил с некоторым удивлением в голосе:
– С добрым утром! И с возвращением!
– Откуда? – отозвался Сергей.
Он сам не узнал собственный голос – такой он был хриплый и неразборчивый.
– С того света! – отозвался доктор – а это, понял Сергей, был доктор.
– Он очнулся! – крикнул доктор куда-то за спину.
Тут же в поле зрения Сергея появился другой человек – худой, с длинным лицом и злыми узкими глазами. Это лицо показалось Сергею смутно знакомым. Худой человек пристально поглядел на Сергея и усмехнулся кривой волчьей улыбкой, обнажившей крупные, желтые от никотина зубы:
– Ну, здорово! Давно не виделись!
И тут Сергей вспомнил, откуда он его знает. Он вспомнил крупный, медленно падающий, словно бутафорский, снег, желтый свет фонаря и двух мужчин с опасной повадкой серьезных хищников.
И Сергей пожалел, что пришел в себя.
– Шатун велел передать тебе привет! – процедил длиннолицый.
– Ну что, мы теперь в расчете? – спросил его доктор, суетливо потирая руки. – Я его вытащил буквально с того света. Шатун мне обещал за это списать долг…
– Обещал, обещал! – Длиннолицый стер с лица волчью ухмылку. – Он теперь точно выживет?
– Выживет, только не надо его бить. Он еще слишком слаб. Ему надо хотя бы пару дней отлежаться.
– Бить мы его не будем! – Длиннолицый снова ухмыльнулся. – Пока не будем. А ты, Айболит, можешь проваливать.
Доктор вздохнул с облегчением и ушел.
– Ну что, с тобой тут кое-кто хочет поговорить! – Длиннолицый повернулся и крикнул: – Шатун! Он готов!
Сергей прикрыл глаза. Ему хотелось вернуться в благословенную беспамятную тьму, из которой его только что вытащили.
Рядом с ним послышались тяжелые шаги – и он невольно открыл глаза, чтобы увидеть того, кто пришел по его душу.
Это был приземистый, коренастый человек непонятного возраста, с длинными, как у гориллы, руками, лысой головой и маленькими глазками под тяжелыми набрякшими веками, которые придавали ему сонный и как будто не опасный вид.
Обманчивый, надо сказать, вид.
– Ну, здравствуй! – проговорил Шатун тихим скрипучим голосом. – Помнишь меня?
– Тебя, пожалуй, забудешь!
– Помнишь, значит! – удовлетворенно констатировал Шатун. – А помнишь, что за тобой должок?
– Помню, помню… – протянул Сергей.
– Это хорошо, что помнишь! А то я уж подумал, что ты забыл. Или решил, что можешь мне его не отдавать. Уехал далеко, думал, я тебя не найду?
– Нет, Шатун, у меня и в мыслях такого не было! Я уехал по делам, как раз чтобы денег заработать и тебе долг отдать!
– И почему это я тебе не верю?
– Зря не веришь, Шатун! Я тебе все отдам! До копейки! Я тогда проиграл пятьдесят тысяч, это вообще не вопрос…
– Это последний раз пятьдесят. А до того еще сто, и еще полтораста, и еще триста… всего за тобой набежало восемьсот тысяч, правильно?
– Пусть будет лимон, для круглого счета. Я тебе отдам… я непременно отдам…
– Да ты что? За кого ты меня принимаешь? Лимон! Не смеши мои кроссовки! Ты сколько времени мне не отдавал долги? Да еще сбежал… мне тебя пришлось искать, людей беспокоить…
– Я не сбежал, Шатун! Я не…
– Сбежал, сбежал! – Шатун наклонился низко. – Так вот, за это время набежали проценты, плюс штраф за побег, за моральный, так сказать, урон… накладные опять же расходы… на одну дорогу сколько ушло… короче, ты мне должен четыре лимона.
– Четыре? – переспросил Сергей. – Четыре? Шатун, побойся бога! Четыре – это чересчур!
– Нет, Серый, я, кажется, обсчитался! Не четыре – пять лимонов! Пять ты мне должен, вот это будет точнее! А если ты еще немножко покочевряжишься, станет еще больше! Сам понимаешь – такси стоит, а счетчик тикает!
– Шатун, да где же мне взять столько денег? – заныл Сергей. – Это нереально…
– Нереально, говоришь? Я тебе сейчас покажу, что реально, а что нереально!
Из-за спины Шатуна появился еще один человек – широколицый, приземистый. Это был второй из тех двоих, которые всплыли в памяти Сергея на фоне театрального снега.
– Шатун, можно я его обработаю? У меня так руки чешутся, прямо сил нет!
– Угомонись, Шуруп! Ты прошлый раз уже погорячился, мне из-за тебя пришлось с ним возиться, доктору счет списать. Сейчас его бить нельзя, доктор сказал – он загнуться может. Рана откроется – то, се… Кровищи будет… Вот не надо этого!
– А как же тогда?
– Головой надо работать, Шуруп! Головой, а не кулаками! Позови ко мне Коптёлыча!
Шуруп исчез, а через пять минут появился невысокий худенький старичок. У старичка была круглая розовая лысина, окруженная аккуратным венчиком кудрявых седых волос, круглые глаза под круглыми же металлическими очками и остренький любопытный носик. Одет он был в серый костюмчик из дешевой ткани, похожий на школьную форму советских времен.
