Тут что-то забрезжило в мозгу насчет его имени, но я решила не напрягаться.
– Карпов. Моя фамилия Карпов.
– И все?
– Пока да, – твердо ответил он, – и давайте отложим нашу беседу до более удобного случая. Нужно убираться отсюда.
– У меня там машина… – вспомнила я.
– Поедем на моей. – Он взял меня за локоть.
Вот, значит, как. Не доверяет. Тогда зачем спасал? Вряд ли из благородных побуждений. И хоть он и вытащил меня из психушки, я ему тоже не доверяю.
Я хотела обдумать в машине, как себя вести дальше, но неожиданно задремала, и проснулась только, когда Карпов остановил автомобиль возле нашего дома.
Мы вошли в подъезд, поднялись на свой этаж. Я хотела уже распрощаться с Карповым, уйти в свою квартиру – но он смотрел на меня пристально, с ожиданием.
– Ну что еще? – проговорила я недовольно. – Не смотрите на меня так, не пытайтесь меня гипнотизировать – вам все равно далеко до того доктора…
– Костаки. Его фамилия Костаки. Он очень крупный психиатр, автор собственной теории, прекрасно владеет гипнозом…
– Вы знаете, я заметила. Испытала на себе…
Я тут же устыдилась этих слов и самой интонации: человек меня спас, вытащил из подземной психушки и вправе рассчитывать хотя бы на элементарную благодарность. А он отвел глаза и произнес тихо, но настойчиво:
– Я хочу наконец узнать, кто вы такая и как оказались замешаны в этом деле.
– Может быть, завтра? Я так устала…
– Лучше выяснить все прямо сейчас. Завтра может быть поздно.
Я тяжело вздохнула и впустила его в свою квартиру.
– Но хоть кофе выпить можно? Без чашки крепкого кофе я сейчас же засну.
На самом деле кофе мне нужен был для того, чтобы успокоиться. После того как я продремала всю дорогу в машине, спать не хотелось. А хотелось прочитать файл и узнать наконец, что все это значит.
– От кофе я и сам не откажусь, – согласился Карпов. – И… – он помедлил, – может быть, найдется у вас какая-нибудь еда? С утра ничего не ел…
Ой, ну эти мужчины! Тут у человека жизнь рушится, а им лишь бы живот набить! Что бы ни случилось, а на столе должна быть вкусная и калорийная еда.
Это мамины слова, тут же осознала я, но мама… с мамой что-то не то. Как, впрочем, и со мной.
Но, однако, в морозилке должно быть что-то калорийное. Пельмени и фрикадельки я с негодованием отложила в сторону – еще не хватало полный ужин ему сервировать! А вот пирожки с повидлом… сейчас разморозим…
– Лучше бы с мясом, – пробурчал Карпов.
«Лопай, что дают»! – Я посмотрела на него так выразительно, что он вздрогнул.
– Дело в том, – начала я, заправляя кофеварку, – вы можете мне не поверить, но я сама знаю немногим больше вашего.
Он хотел уже что-то ответить, но я остановила его жестом:
– Я-то знаю не больше вашего, но у меня есть кое-что, что может дать ответы на все ваши вопросы. И на мои тоже.
С этими словами я предъявила ему брелок в виде бегемотика. Этот брелок никто не тронул – видимо, люди из клиники не обратили на него внимания.
– Что это? – удивленно спросил Карпов.
– Это флешка. – И я продемонстрировала, как бегемотик разделяется пополам, превращаясь в компьютерную флешку.
Кофеварка заворчала, выдавая ароматный кофе. Я поставила на стол две чашки и тарелку с пирожками, вынутыми из микроволновки, после чего принесла из комнаты ноутбук. По дороге увидела себя в зеркале, что висит в прихожей, и ужаснулась. Поэтому пришлось задержаться – волосы пригладить, губы подкрасить. Честно говоря, лучше не стало, так что я только вздохнула.
Пока я сокрушалась перед зеркалом, Карпов съел все пирожки и смотрел виновато.
На флешке был записан единственный файл – тот самый файл, который я скачала с компьютера доктора Костаки. Файл, озаглавленный именем «Алла Савицкая». Моим собственным именем.
Карпов смотрел на экран через мое плечо.
Увидев название файла, он ахнул. Я невольно обернулась:
– В чем дело?
– Это имя… что это значит?
– Боюсь, что так меня зовут. На самом деле. Но я об этом узнала совсем недавно.
– Не может быть!
– Мне тоже в это трудно было поверить. И до сих пор трудно. Но вас-то почему это так удивило?
– Я расскажу… только давайте сначала проглядим файл!
Файл открылся без проблем, и на первой его странице я увидела женское лицо. Несмотря на то что лицо это было покрыто синяками и ссадинами, не узнать его было невозможно. Это была я.
Под этой фотографией стояла дата – десятое сентября, примерно год назад, в тот самый день, когда, если верить газетной заметке, бизнесмен Савицкий с женой Аллой погибли в аварии.
Но я-то точно не погибла…
Так вот, под фотографией стояла дата аварии, а дальше шел убористый текст.
«Десятое сентября. Важнейшая дата. Начало нового эксперимента. Те люди, которым я плачу за материалы для моей работы, наконец-то предоставили мне очень хороший материал.
Молодая, физически здоровая женщина в результате аварии полностью потеряла память. Ее мозг превратился в чистую страницу, на которой я могу написать все, что захочу. Тем самым я докажу, что моя теория памяти справедлива, совершу переворот в науке. Я докажу, что память человека можно стирать и записывать, как магнитофонную запись. Это будет открытие века. Нобелевская премия – это самое малое, на что я могу рассчитывать».
Ого, доктор-то, оказывается, полон амбиций! Нобелевская премия, ну надо же…
«Двенадцатое сентября. У подопытной женщины проявляются обрывки прежних воспоминаний. Это мешает мне провести чистый эксперимент. Я провел сеанс гипноза в сочетании с медикаментами, чтобы стереть эти воспоминания.
Начал создавать для нее новую личность. Назвал ее Алиной. Это похоже на прежнее имя, ей будет легче к нему привыкнуть. Впервые я совершенно свободен в своей работе. Потому что по документам Алла Савицкая погибла в аварии вместе с мужем. Ее тело, основательно обезображенное огнем, похоронили. То есть мою пациентку никто не будет искать, она полностью в моей власти. Это замечательно, ничего не будет меня отвлекать от работы!»
Нет, да он просто маньяк какой-то! Я вспомнила это неприятное чувство, как кто-то хозяйничает в моей голове, как голос звучит у меня в ушах, а я чувствую себя рабой этого доктора. Нет, это невозможно…
«Пятнадцатое сентября. Я сформировал для Алины детские воспоминания – под гипнозом показал ей фильм, кадры из которого она теперь будет считать своими ранними воспоминаниями».
