– Да, вам повезло – как раз сейчас у меня окно, так что я смогу к вам приехать. Продиктуйте, пожалуйста, адрес.
– Улица Комбайнера Поперечного, дом семнадцать, квартира двадцать восемь! – отчеканила Света не моргнув глазом.
Этот адрес я нашла на карте города в своем смартфоне. Это была самая отдаленная от Игорешиной квартиры точка города, которую мне удалось отыскать.
Был в этом один тонкий момент: поверит ли Игореша, что богатая клиентка купила квартиру где-то у черта на куличках? Но я полагалась на то, что выгодный заказ и миллионный аванс лишат его последних крупиц рассудка.
Так и случилось – Игореша записал адрес и сказал полным энтузиазма голосом:
– Еду! Лечу! Мчусь! Буду у вас через час… самое большее – через полтора!
– Жду, – ответила Света и нажала на кнопку отбоя.
– Ну как? – спросила она.
– Класс! – не кривя душой ответила я. – Он купился! Светик, у тебя прямо талант!
Мы расцеловались, и я отправилась к Игорешиному дому.
По моим расчетам, он должен добраться до дома предполагаемой заказчицы через полтора часа, еще минут сорок он будет искать квартиру, потом еще полтора часа будет ехать обратно, причем перед тем позвонит по телефону покойного Мамонова, чтобы уточнить адрес… в общем, в моем распоряжении не меньше трех часов.
Поднявшись к Игорешиной квартире, я на всякий случай остановилась перед дверью и позвонила.
Никто, конечно, не ответил: Игорь, окрыленный надеждой на большой заработок, мчался на улицу Комбайнера Поперечного.
Я открыла дверь благополучно найденными ключами и вошла в квартиру.
При этом я испытала сложное чувство – как-никак в этой квартире я прожила почти два года.
Правда, за то время, что меня здесь не было, квартира здорово изменилась. Я старалась поддерживать в ней порядок, а Игореша за несколько дней успел в ней так насвинячить, что она напоминала теперь общежитие сельскохозяйственного техникума. И пахло здесь соответственно, как в свинарнике. Все форточки закрыты, стекла мутные, запотевшие. Господи, стекла-то когда он успел запачкать, плевался в них, что ли?
Впрочем, это теперь меня не касается и нисколько не должно волновать.
Первым делом я направилась к шкафу.
Что ж, кое-какие мои вещички оказались целы. Я, вообще-то, девушка аккуратная, на своей полке у меня было сложено все в порядке. Все так и осталось, очевидно, когда я выбежала из квартиры, у Игореши пропал кураж, и он перестал хулиганить.
Я быстренько покидала все в дорожную сумку (эту сумку я сама в свое время купила, так что считала себя вправе ее забрать), затем перешла к другой полке. Там нашелся единственный чистый комплект постельного белья и два купальных полотенца, и как только он успел за три дня все запачкать, интересно бы знать.
Но я, опять-таки, отмахнулась от этой мысли и порылась в ящике стола, где хранила кое-какие документы. Ага, вот диплом и еще какие-то бумажки. Я сгребла все в сумку и перебазировалась к стенному шкафу. Там лежала коробка с утюгом, а также летняя обувь – кроссовки и совершенно новые босоножки, я запихнула все в синюю сумку из «Икеи».
На кухне я огляделась и тяжко вздохнула. Нельзя сказать, чтобы в кухне у Игореши был шикарный ремонт, однако моими стараниями эта кухня выглядела неплохо. Яркие занавески, цветущая орхидея на подоконнике, всегда чистая плита и кружевные салфетки на столе. Очень украшала кухню новая хромированная кофеварка, стоящая на столике возле плиты.
Теперь же на кухне творилось такое, что никакими словами не описать. Раковина буквально ломилась от грязной посуды, на липкий пол противно было наступать. Мусор под мойкой валялся просто так, даже в пакет Игореше его было лень положить! И похоже, что занавески Игореша использовал вместо салфеток. Господи, какое счастье, что я никогда больше не буду жить с этим грязнулей и лентяем! А если повезет, то никогда больше его не увижу.
Вспомнив, что рассиживаться некогда, я сосредоточилась на деле.
Кофеварку я решила не брать, пускай эта скотина подавится моим кофе, взяла только свою кружку и пару тарелок, обернув их кухонными полотенчиками.
Ну, вот, кажется все. Оттащив в прихожую две сумки и тюк с одеялом и подушкой, я взглянула на часы.
С момента Светкиного звонка прошло чуть больше часа, так что время у меня еще было, и я решила воспользоваться Игорешиным компьютером, чтобы посмотреть наконец, что же такое записано на флешке покойного Мамонова.
Я включила компьютер, вставила флешку в разъем и ввела пароль, который мне выяснил Дениска Сипухин.
Парень не подвел – папка открылась, в ней было несколько десятков фотографий.
Я начала их просматривать из чистого любопытства – вряд ли эти фотографии что-то мне скажут.
На первом же снимке я увидела того типа, чью машину выследила на Крестовском острове – Матренина. Он был сфотографирован, когда выходил из машины около какого-то дома.
Ну да, понятно, жена Матренина подозревала, что муж ей изменяет, и, наняла частного детектива, чтобы получить вещественные доказательства этих измен…
На следующей фотографии Матренин входил в подъезд.
На следующем снимке было окно дома – видимо, того самого, в который вошел Матренин. Занавески на окне были наполовину раздернуты, и, приглядевшись, я увидела, что Матренин стоит в глубине комнаты рядом с какой-то женщиной.
Ну, понятно, приехал к своей любовнице, а Мамонов его там выследил… Что ж, денежки человек пока отрабатывал…
Женщина на фотографии стояла спиной к окну, ее лица не было видно, но в фигуре и осанке мне почудилось что-то знакомое.
Но до чего же все-таки люди легкомысленны – даже на тайных любовных свиданиях не задергивают занавески!
Но тут я оказалась не права. На следующей фотографии любовница Мамонова подошла к окну, чтобы задернуть портьеры.
И тут я разглядела ее лицо.
И снова у меня отвисла челюсть, но машинально, потому что я в глубине души знала уже, к чему дело идет. Знала, но никак не хотела верить.
Не может быть!
Я внимательнее всмотрелась в снимок… нет, никакой ошибки не было!
Мир в моих глазах перевернулся. Точнее, встал наконец на место.
И в это самое мгновение я услышала скрип ключа в замке.
Неужели Игореша так быстро обернулся? Или на полпути почувствовал, что его обманули? Да нет, где ему!
Я снова повернулась к компьютеру, не в силах поверить тому, что видела на экране.
В коридоре послышались быстрые шаги.
Нужно было что-то делать, но что? Бежать? Прятаться?
Я ничего не делала, я была так потрясена тем, что увидела, что лишилась воли, лишилась сил. Мир для меня снова перевернулся, черное стало белым, а белое – черным.
