Я убрала штуковину в кошелек – так, на всякий случай, вдруг пригодится, после чего развернула скомканную бумажку.
Бумажка оказалась квитанцией. «Мастерская по ремонту обуви „Аллигатор“» было напечатано сверху, а ниже – какие-то закорючки от руки и подпись. Значит, Мамонов сдал в ремонт ботинки. Дело житейское. Неясно только, отчего он хранил квитанцию в таком секретном месте, а не просто в бумажнике или в кармане.
А вот потому и хранил, тут же поняла я, что квитанция не простая, а особенная, что-то с ней связано важное.
Я еще раз поглядела на квитанцию. Никаких лишних записей и рисунков. Да, стало быть, нужно идти в эту самую мастерскую, вот тут как раз и адрес есть.
Когда я уже уходила, выглянул Витька. Увидев меня, он переменился в лице и захлопнул дверь своей комнаты. То-то же!
По улице я шла, не расслабляясь, заглядывая в витрины, проверяя, нет ли за мной слежки. Вроде бы никого не заметила, а может, просто плохо смотрела.
Вот странно, думала я в маршрутке, уже несколько дней я бегаю по городу, как заяц от охотников. Меня подставляют и преследуют, похищают и гипнотизируют. То есть за эти три дня на меня свалилось столько неприятностей, сколько и за год не получишь. Но я отчего-то не падаю духом и верчусь, как та лягушка, что сбила из сметаны масло.
Что-то у меня пошли зоологические сравнения.
В общем, я буду не я, если не найду объяснения этим таинственным и опасным событиям, что случились со мной.
Я сунула руку в сумку и коснулась гребешка с инициалами М. Х. Не понадобилось даже втыкать его в волосы, в голове прояснилось, и я дала себе слово найти ответы на все без исключения вопросы, даже самые незначительные.
Маршрутка высадила меня наугад, водитель еще рассердился, потому что я не смогла толком объяснить, что конкретно мне нужно.
Я ловко увернулась от очередной машины, пытавшейся окатить меня грязной водой из ближайшей лужи, и огляделась.
Передо мной были торговые ряды, предлагавшие всевозможные товары и услуги – от свежего хлеба и выпечки до мобильных телефонов и цветных посадских платков.
Ничего этого мне не было нужно.
Я огляделась в поисках остановки какого-нибудь транспорта и вдруг увидела на двери одного из магазинчиков знакомый логотип: симпатичный крокодильчик сжимал в зубах хрустальную туфельку. Вокруг крокодильчика извивалась надпись:
«Аллигатор. Ремонт обуви. Высокое качество, срочное исполнение, низкие цены».
Ну да, точно такой же логотип на той квитанции, которую я нашла в шкафчике Мамонова в фитнес-клубе…
Я толкнула стеклянную дверь, вошла внутрь и тут же поняла, почему эта мастерская так называется.
На деревянном прилавке, отделявшем клиентов от рабочей части мастерской, лежало чучело небольшого крокодила с выпуклыми стеклянными глазами.
Я никогда не знала, чем крокодил отличается от аллигатора, так что вполне допускаю, что это был именно аллигатор. Хвост этого пресмыкающегося кокетливо свисал с прилавка, пасть была приоткрыта, демонстрируя два ряда мелких и чрезвычайно острых зубов. Кроме него в мастерской никого не было видно, так что крокодил был, по всей видимости, за хозяина. Перед зубастой пастью на прилавке была привинчена симпатичная медная лягушка, которую так и хотелось похлопать по гладкой блестящей голове.
Я и похлопала.
Лягушка при этом издала громкий звук, отдаленно напоминающий кваканье. Видимо, это был звонок для вызова персонала.
Тут же в глубине мастерской послышались какие-то звуки, и оттуда вышел невысокий смуглый парень с выпуклыми, как у крокодила, но гораздо более выразительными глазами и густой иссиня-черной бородой. Еще у него были густые черные волосы на длинных сильных руках, торчащих из закатанных рукавов.
– Чем помочь, дэвушка? – спросил приветливо сапожник – а что это был сапожник, не приходилось сомневаться.
– Да вот, сдавали вам в ремонт… – проговорила я как можно более обтекаемо и положила на прилавок, прямо перед мордой крокодила (или аллигатора), слегка помятую квитанцию.
Парень аккуратно разгладил квитанцию, внимательно осмотрел ее и произнес:
– Шестьсот девяносто пять… давненько вы ее сдавали!
– Это не я, это муж сдавал, – поспешно открестилась я. – Сдал и забыл… только сегодня я его костюм в химчистку относила, проверила карманы и нашла эту квитанцию. Вы уж меня извините.
– Да ничего, дэвушка. У нас хранение бесплатное, много места они не занимают…
Парень снова удалился в глубину мастерской, какое-то время оттуда доносился шорох и скрип, потом он вернулся, держа в руке аккуратный черный пакет.
– Вот они! – проговорил он торжественно, как будто представлял на великосветском приеме иностранного посланника или члена королевской семьи. – Будете проверять?
Мне хотелось сразу же заглянуть в пакет, но я удержалась и отложила это до более благоприятного момента. Мало ли какие меня ждут сюрпризы…
– Спасибо, я тороплюсь! Вы наверняка все сделали хорошо! – И я выскользнула из мастерской.
– Ладно, если что не так, в течение двух недель приходите – исправим! – проговорил парень мне вслед.
Тут мне в кои-то веки повезло – выйдя из мастерской, я увидела рядом подходящую маршрутку, вскочила в нее и через полчаса уже была на Екатерининском канале, возле своего дома. А куда еще деваться-то до вечера?
На лестнице я встретила Витьку. Он брел вниз, смотря прямо перед собой стеклянными глазами. Вид его был ужасен – лицо иссиня-черное, глаза стеклянные, губы трясутся. Уж на что я привыкла, так и то невольно вздрогнула. Ясно, отчего старушки себя крестным знамением осеняют. Хорошо, что на дворе белый день, а если ночью такого встретишь, помрешь от страха.
– Совсем плох, – удовлетворенно сказала спускавшаяся Сипухина, – долго не протянет.
Я не стала поддерживать разговор и вошла в квартиру.
Внутри царила удивительная, непривычная, неправдоподобная тишина. И даже в коридоре было относительно чисто. И пахло не помойкой, как обычно, а освежителем воздуха. Нельзя сказать, что он очень освежал, но все-таки…
Пожав плечами, я толкнулась в свою комнату.
Дверь была заперта, должно быть, Маргарита Романовна куда-то ушла. Я открыла дверь ключом, вошла в комнату и первым делом заглянула в пакет из обувной мастерской.
В этом пакете оказались женские туфли на высоком каблуке.
Хорошие туфли, красивой золотисто-коричневой кожи.
Но зачем мне чужие туфли, пусть даже очень хорошие? Носить чужую обувь никто не станет, к тому же и размер не мой… Или нет, кажется, мой…
Однако чьи это туфли?
Покойный Мамонов не производил впечатление семейного человека. Ну, мало ли… могла же у него быть какая-то близкая женщина… но почему покойный Мамонов прятал квитанцию на ее туфли в шкафчике фитнес-центра?
