— Расскажи мне! Она застонала.
— Мой начальник подумал, что Отис, возможно, нанял детектива, чтобы следить за мной.
— С твоей подготовкой, я думаю, ты бы заметила, что кто-то следит за тобой.
— Может быть, — прошептала она. — Если только он не был так хорош в том, чтобы прятаться на виду, что полностью одурачил меня.
От дрожащего звука ее голоса у Робби по спине пробежал холодок. Неужели она встретила на Патмосе кого-то, кто мог бы ее обмануть? Он отшатнулся, словно его внезапно ударили в грудь. Черт возьми! — Ты думала, что это я? — Робби, подумай об этом, — быстро сказала она. — Ты же профессионал. Мы знали друг друга меньше недели… — Мы обнажили наши души друг перед другом! Как ты могла… — он мысленно закричал.
Его сердце сжалось в груди.
Она думала, что он предал ее? Он? Он никогда в жизни никого не предавал. Он бросил трубку на стол и сжал кулаки.
— Твою мать! — он ударил кулаком по стене позади себя.
Тяжело дыша, он хмуро посмотрел на зияющую дыру в гипсокартоне. Обычно он не терял самообладания, но, черт возьми, как она могла его заподозрить? Неужели так будет всегда? Неужели ни одна женщина никогда не поверит в него? Или останется верной ему? — Черт возьми! — он схватил салфетку с полки, где дневные охранники держали кофеварку, и прижал ее к порезанному и окровавленному суставу.
— Робби? Робби, ты здесь? — спросила Оливия в телефоне.
Он застонал. Без сомнения, другие работники Бюро заметят эту дыру. Им будет весело мучить его.
— Робби! Он упал в кресло и взял трубку.
— Я здесь.
— С тобой все в порядке? — ее голос дрожал, и он подумал, не плачет ли она. — Я услышала ужасный грохот.
— Я… обновлял интерьер, — он посмотрел на дыру. — Я думаю, что это называется художественной нишей.
— Я слышала, как ты ругался. С тобой все в порядке? — Нет. Я чертовски зол. Я не могу поверить, что ты подозревала меня. Я никогда не причиню бы тебе вреда.
— Я боялась, что это расстроит тебя. Вот почему я не хотела тебе говорить. Я знаю, как это больно. Это чуть не убило меня, когда я впервые подумала об этом.
Он бросил окровавленную салфетку в мусорное ведро.
— Почему ты вообще об этом подумала? — Мой начальник спросил меня, не встречала ли я на Патмосе кого-нибудь, кто мог бы быть частным детективом. Это имело смысл… — Нет! Оливия, я никогда не предам тебя. Ты должна знать, как я ненавижу предательство.
Она фыркнула.
— Я не хотела в это верить. Я плакала и плакала. Мое сердце разрывалось на части.
— Если это было так больно, то почему же ты об этом думала? Что же я такого сделал, что ты усомнилась во мне? — Это не ты. Это я. Я была в ужасе, потому что не могла тебя прочитать. Мне никогда раньше не приходилось полагаться исключительно на инстинкт, и я боялась, что не смогу ему доверять. И мне просто было трудно поверить, что кто-то вроде тебя действительно может влюбиться в меня меньше чем за неделю.
— Ты что, шутишь? Я не могу понять, почему каждый мужчина в мире не влюблен тебя. Ты красивая, умная, смелая… ты — все, о чем я когда-либо мечтал.
Она издала странный приглушенный звук, похожий на сдавленное рыдание.
— О, Робби.
— Оливия, — ему потребовалось все его самообладание, чтобы не телепортироваться к ней и не заключить ее в свои объятия. Он услышал вдалеке какой-то звук. Она высморкалась.
— Вот почему я не отвечала на твои письма. Я… я выбросила первые два. Видеть их было слишком больно.
— И поэтому ты не звонила, — он глубоко вдохнул и выдохнул. — Что ты сейчас чувствуешь? — Я тебе верю, — ее голос дрожал от волнения.
— Я слышала твою реакцию. Это было похоже на боль, через которую прошла я. Робби, мне очень жаль.
— Все в порядке, милая. Все будет хорошо, — до следующей катастрофы. Рано или поздно ему придется рассказать ей правду о себе.
Не сейчас. Их отношения были слишком молодыми и хрупкими. Сначала им пришлось пережить внезапную разлуку, а теперь — кризис сомнений и подозрений. На этом этапе он не хотел больше испытывать их отношения. Ему нужно время. Время доказать, насколько ему можно доверять и как сильно он ее любит.
Их роман случился так быстро, что Оливия не успела узнать его достаточно хорошо. Несмотря на искушение телепортироваться прямо к ней и сбить ее с ног, он знал, что должен действовать медленно.
Ей нужно время, чтобы узнать его получше и довериться ему. Физическое влечение было сильным, но его недостаточно. Он не мог раскрыть свою тайну, пока она не проникнется к нему полным доверием.
— Я не хочу потерять тебя, Робби, — прошептала она. — Я никогда и ни к кому не испытывала таких чувств.
— Ты не потеряешь меня, милая, — он взял ручку и бумагу. — А теперь расскажи мне все, что знаешь об Отисе, чтобы я мог помочь тебе.
В течение следующих тридцати минут он делал заметки и задавал вопросы. Она пообещала позвонить на следующий вечер и сообщить ему, как все прошло.
Она зевнула.
— Я лучше пойду спать. Джей Эл заедет за мной пораньше.
Робби стиснул зубы и сделал себе пометку проверить и Джей Эл Вонга.
— Хорошо. Будь осторожна, милая.
— И ты тоже. Спасибо тебе за понимание, — она сделала паузу. — Жаль, что я не могу прикоснуться к тебе.
Он закрыл глаза.
— Жаль, что я не могу поцеловать тебя.
Она вздохнула.
— Я позвоню тебе завтра. Спокойной ночи.
Она повесила трубку.
Робби положил телефон на рычаг. Он был так близок к тому, чтобы потерять ее. Как она воспримет известие о том, что он вампир? Он уронил голову на руки. Она могла бы обвинить его во лжи. И она была бы права. Он намеренно скрывал правду, ухаживая за ней. Если он скажет ей сейчас, то потеряет ее. Если он подождет, он все равно может ее потерять.
Возможно, она не сможет простить ему его обман.
Он застонал. Осудит, если ты это сделаешь, осудит, если ты этого не сделаешь.
Робби почувствовал облегчение, когда Оливия позвонила ему в субботу вечером, как и обещала.
Она сообщила, что мать Отиса прошла проверку на детекторе лжи. Миссис Крамп ничего не знала о яблоках, но была рада познакомиться с Оливией.
Отис сказал ей, что они с Оливией любят друг друга и им суждено быть вместе всегда.
— Ты сказала ей правду? — спросил Робби.
— Я пыталась, но не думаю, что это сработало.
Она убеждена, что Отис невиновен и что однажды его освободят. Она в стадии серьезного отрицания.
— Ну, возможно, это единственный способ, которым она может справиться, — предположил Робби. — Кто же захочет признать, что вырастил психически больного серийного убийцу? — Именно, — пробормотала Оливия. — Так или иначе, когда с матерью не удалось, мы решили поговорить с братом. Он живет в Индианаполисе.
