– Максим Иванович, мы вас прям не узнали. Вы действительно сделали бы то, что обещали?
– Семён Петрович, как это понимать? – холодно поинтересовался Максим, прямо глядя ему в переносицу немигающим взглядом. – Это вызов? – повысив тон, сказал наш герой, шагнув чуть вперёд, вынуждая своего собеседника отступить. И вместе с тем сам упёрся животом в остриё кинжала. Чуть подрагивающего, но кинжала.
– Максим Иванович, ответьте… пожалуйста…
– Я просто его пугал. Ему не требовалось больше.
– Но вы были так убедительны… – произнёс командир штурмовиков, всё ещё не убрав кинжала.
– Это несложно. Из-за глупой выходки этого трусливого придурка война продолжается. И мы за это заплатили жизнями сотен тысяч людей, что легли в могилу в кампанию 1915 года и в этом году. И ещё лягут. А сверху в крови плавают раненные и те, чьи судьбы оказались сломаны, – произнёс Максим и сделал полшага вперёд, надавливая животом на кинжал, который вспорол мундир и пустил ему кровь. Отчего рука офицера дрогнула и подалась назад. – Семьи, которые не дождались своих кормильцев. Миллионы детей, обречённые на голод. Поверьте, мне несложно быть убедительным. Потому что эта мерзость достойна столь ничтожной участи.
– Но это же король… – растерянно произнёс визави, опустив руку с кинжалом и чуть опустив взгляд.
– Это дерьмо собачье, а не король! – скривившись, заявил наш герой. – Если когда-то его дом и нёс Божью Искру в своей крови и Божье благословение на челе, то ныне этого нет. Их кровь сгнила. Их дух истлел. А тела… всего лишь пустышки. Он слаб и ничтожен. Не телом, но духом. Он не король… В иные времена короли вели своих воинов в бой. Лично вдохновляя их и направляя. А что он? Смог бы? Он трус и ничтожество! Что мешает мне их всех перебить, после того, как он выполнит нужное мне действие?
#Я ему никаких обещаний не давал. Просто требовал подчиниться. Этот осёл даже не попытался торговаться. Даже не сделал робкой, самой ничтожной попытки отстаивать свои интересы… не говоря уже об интересах тех людей, кто доверил ему свои жизни и судьбы. Это – не король, это дерьмо собачье.
– Извините, – тихо ответил командир штурмовиков, совсем потупив взгляд и теперь заметив, что мундир Максима весь в крови.
– Ты оспорил в боевой обстановке мою власть. Ты усомнился во мне в ситуации, когда мне была нужна твоя верность. Ты угрожал мне оружием, пустив кровь. И теперь просишь извинить тебя?
– Я искуплю… – тихо прошептал тот и склонил голову.
Меншиков задумался на секунду. А вместе с тем замерли и окружающие его офицеры. Ключевой момент. Сложный выбор.
По-хорошему, этого офицера нужно убить, как человека, оспорившего его власть публично. Но убивать его было вредно, так как он требовался для дела. Да и не привыкли остальные офицеры к столь радикальным решениям. Плюс ко всему поведение самого Максима было едва ли не за гранью допустимого. Ребята очевидно перепугались. Их психика была просто не готова к действительно жёстким и жутким поступкам. Даже там, под Зальцбургом, когда он приказал рубить головы убитых и складывать из них курган, они едва подчинились. А сейчас… м-да… Поэтому, чуть помедлив, Максим произнёс:
– Чашку кофе мне принеси, со сливками, и мундир новый, и санитара пригласи. Негоже идти на переговоры в таком виде с пусть и липовым, но королём. – Не «распорядись принести», а «принеси». Лично. То есть вот таким нехитрым образом ударив по репутации. С ним можно будет и потом разобраться. А сейчас низведение его в статус «мальчика на побегушках» – вполне терпимый выход из ситуации.
– Да-да, – оживился офицер и бросился исполнять распоряжение командира. Да и остальные быстро испарились, кто куда. Раз – и куда-то делись.
Дальше всё прошло относительно тихо и предсказуемо.
Король Италии вывел Италию из состава коалиции Центральных держав, а потом обратился к Меншикову, как к представителю Антанты, с просьбой войти в этот союз. Максим же немедленно эту просьбу удовлетворил.
Имел ли он какие-нибудь полномочия для этого? Конечно, нет. Мог ли кто-то это решение оспорить? Тоже нет. И Великобритания, и Франция, и Россия уже вечером подтвердили МИДу Италии полномочия Максима. В полном объёме. «Не отходя от кассы», так сказать. Просто потому, что Антанте этот шаг был предельно выгоден.
В одночасье Центральные державы получили удар, по сравнению с которым наступление Третьякова в Померании выглядело мелкой шалостью. Раз – и огромной линии фронта не стало. А вместо него зияет зловещая дыра, затыкать которую просто нечем. Последние резервы брошены на блокировку русских: прорыва на севере и отрядов вырвавшихся на свободу военнопленных.
И это не говоря о другом. Италия – это ведь не только ценный мех, но и много вкусного, диетического мяса. Она была важнейшей житницей Центральных держав, поставляла огромное количество сельскохозяйственной продукции и рыбы своим германским союзникам. Так что её уход «из партии» делал невозможным ведение продолжительной войны, просто из-за стремительно нарастающих проблем с продовольствием.
Плюс геополитические последствия.
Даже если Центральные державы сумеют заткнуть дыру на новом Итальянском фронте, что само по себе выглядело чудом, лучше от этого им станет не сильно. Потому как Марсель вновь вступает в действие как главная военно-морская база Франции в Средиземном море. А обретение портов в Южной Италии позволяло Атланте начать нормально оперировать в центральной и восточной зоне Средиземноморья. То есть создать закритические трудности для Османской империи, которая уже почти год чувствовала себя там сухо и уютно, продолжая методично давить на англичан в Египте.
Вся грандиозная мощь Центральных держав начала складываться как карточный домик. Казалось бы, какое место в этой войне занимала Италия? Ведь слабый вояка. Жидкий. Однако же его выбывание в сложившейся обстановке стало крайне болезненным.
Максим же не просто заставил подписать спешно – буквально на коленке – «состряпанные» акты, но и, пригласив местных журналистов, устроил пресс-конференцию. На которой присутствовал не только совершенно подавленного вида король Италии, но и Кайзер Германии. Мрачный, конечно, но от него ничего не требовалось, только присутствовать. Поэтому проблем он не создавал и создать не мог. Ему специально позволили переговорить в приватной обстановке с Виктором Эммануэлем III, чтобы тот передал правильное настроение этому нордическому усачу. Вроде как по ошибке или недосмотру. Но какая разница? Дело сделано. Страх посеян.
Именно здесь, при большом стечении народа и журналистов, и прозвучали манифесты «О мире», «О войне» и «О державе». И уже через несколько часов не только вся Италия знала об этих грандиозных новостях, но и весь мир. Разумеется, поверили не все. Но на это и не было расчёта. Главное – подобный шаг создавал просто феерический бардак на юге французского фронта, где итальянские части стояли вперемежку с австро-венгерскими. А значит, что? Правильно. Отступить для закрытия образовавшейся «дыры» австро-венгерские части вряд ли смогут. Во всяком случае, в значимом количестве и быстро. А это, хочешь не хочешь, распространит панику дальше, шире и глубже. В Берлине и Вене начнут принимать экстренные меры на нервах…
