Так и оказалось.
Когда до парадного входа осталось шагов двадцать, двери распахнулись и вышел мажордом. Внимательно посмотрел на Максима Ивановича и достаточно торжественным голосом произнёс:
– Вас ждут. Прошу за мной.
Меншиков едва сдержался от ухмылки. Ждут его. Как же. Но это желание сделать хорошую мину при плохой игре было вполне правильно. Разумно. И ожидаемо. Кроме того, оно говорило о том, что немцы недооценили угрозу подвижных соединений и тупо подставились.
В сложившейся ситуации им нужно было либо всех членов правящей фамилии вывозить куда-ни-
будь подальше. В Баварию ту же. В горы. Либо наоборот – запирать в Берлине на каком-нибудь хорошо защищённом объекте, превращая в символ борьбы. Но, судя по всему, они поступили иначе.
Взвод Будённого двигался следом. Подтянутый и приведённый к парадному виду настолько, насколько это вообще возможно за столь непродолжительное время. В первую в мире роту ВДВ отбирали самых лучших штурмовиков, самых опасных. Никого в мире в те годы не было опаснее этих десантников в сопоставимом количестве. По дворцу они не расползались, обеспечивая безопасность нашего героя. Но и шалить себе не позволяли без приказа. У дверей, через которые Меншиков проходил, стояли слуги с весьма бледным видом. Но они держались. Цирк, безумно похожий на аудиенцию, продолжался.
И вот – та самая столовая, в которой в прошлом году Максим пил кофе с кайзерин. Двери открылись. И кто-то громко, удивительно торжественным голосом произнёс:
– Его высочество великий князь Вендов! – и стукнул какой-то палкой, завершая представление.
Меншиков аж вздрогнул. Всё-таки впервые так официально представили – с чувством, с толком, с расстановкой. Да ещё с титулованием «высочество», что было в известной степени лестью. Ведь по официальной родословной, каковой Максим уже обзавёлся, он хоть и был кровным родственником и Николаю II, и Вильгельму II, но далёкой. Считай – седьмая вода на киселе. Из-за чего прав на статус князя крови не имел, наверное. Во вся-
ком случае, сам Меншиков именно так и думал. Хотя, возможно, сыграло свою роль то, что формально он являлся правителем новообразованного государства на занятых германских землях. Там-то он вполне себе полнокровный и полноценный правитель с точки зрения феодального права и титул «Высочество» вполне употребим. Или нужно говорить «величество»? Он ведь формально самостоятельный правитель. В общем – точно он не знал, ибо никогда не задавался этим вопросом.
Замешательство длилось очень недолго. Секунду. Может быть, две. Он кивнул Будённому оставаться на месте и вошёл в столовую, где его уже ждали.
– Доброе утро, господа, – произнёс Максим, коротко кивнув. После чего выдвинул стул из-за стола и с некоторой вальяжностью сел на него. Специально демонстративно проскрежетав ножками по полу и громыхнув.
– Вы пришли взять меня в плен? – поинтересовался Вильгельм II, чей вид выдавал в нём крайнюю степень нервного напряжения.
– Да. Эта война зашла в тупик. Пора её заканчивать.
– Зашла в тупик? – удивился Кайзер. – Мне кажется, что она всё ещё оставляет шансы всем своим участникам.
– Не соглашусь с вами. С каждым днём войны правящие дома России и Германии всё ближе подходят к пропасти. А наши державы – к распаду. Война, безусловно, нужна. Государства – они как люди. Им претит статика. Их душат границы. Им нужно движение. Это аксиома. А движение – это война. Не такая глупая, как эта, конечно. Кто выиграет в этой войне? Не задумывались? Боюсь, что только тот, кто в ней не участвует.
– Вы так уверенно говорите этот вздор… – с некоторым раздражением заметил Кайзер.
– В войне выигрывает тот, кто получает с неё наибольшую выгоду. Так?
– Допустим, – нехотя согласился Вильгельм.
– Не допустим, а так, и только так. Кто в этой войне получает наибольшую выгоду? Из государств это прежде всего США, так как зарабатывает на масштабных поставках во все воюющие страны. Если отбросить державы, то главным выгодоприобретателем в текущей войне является крупный бизнес. Ни правящие дома, ни аристократы, ни крестьяне, ни рабочие, ни мелкие лавочники, ни даже держатели небольших заводиков. Все они – проигрывают. В выигрыше только крупные дельцы, жиреющие на военных заказах. Каждый день войны для них – маленькая победа. Вы скажете, что это не так?
– Они лишь часть государств, – осторожно заметила Кайзерин, опередив супруга.
– Согласен. Именно так. Часть. И этот узкий, частный выгодоприобретатель получает обширные выгоды за счёт разорения остальных. Понятно, что ничего не берётся из воздуха. Если где-то что-то прибыло – значит, где-то убыло.
– Всё имеет свою цену, – нехотя заметил Вильгельм.
– Остаётся только понять: за что именно мы платим. Чем сильнее становится крупный бизнес, тем больше у него амбиций. Уже сейчас ему нужна монархия как собаке пятая нога. Демократия для таких людей удобнее. Но лично я к ней отношусь очень плохо. Это худшая форма власти из возможных. Демократия основана на выборах. А выборы, в свою очередь, либо на популизме, либо на подкупе разного толка, либо на применении административного ресурса. Это лишённый здравого зерна цирк. Он сжирает массу ресурсов и приводит на публичные места плутов и проходимцев. Безусловно, ловких, но совершенно ничего не смыслящих в делах, каковыми им предстоит заниматься. За редкими исключениями, само собой. По сути, этот демократический выбор основан на голосовании широких масс, совершенно некомпетентных в делах управления, политики и экономики, за руководителей из числа наиболее бессовестных плутов и проходимцев. Прекрасная «мутная водичка». Не правда ли? Всегда можно дать денег нужному тебе человеку. Он проведёт эффектную избирательную кампанию. Попадёт в желаемое кресло. И будет отрабатывать, лоббируя твои интересы. А монарх? Он в этой схеме лишний. Бывает, конечно, разное. И от дурачков коронованных иной раз бед не меньше. Но монарх – он как высшая сила. Арбитр, способный скорректировать очень многое. Крупному бизнесу он не нужен. Он для него выступает сдерживающим фактором, мешающим, вредящим. И чем сильнее положение этих самых людей, тем опаснее дела у монархии. Кто-то скажет, что это, может быть, и неплохо для державы и людей. Но я так не думаю. При всех своих недостатках монарх думает о том, что он передаст своим наследникам. О державе, её славе, могуществе, доходности и так далее. А ребят из крупного бизнеса интересы державы волнуют постольку, поскольку они приносят прибыли. Им лично. Прямо или опосредованно. И если ради выгоды потребуется государство разорвать на клочки, а всех людей заморить в каменоломнях, то почему нет? Так что нет. Демократия для меня – это худшая форма власти без всяких оговорок, а опора на крупный бизнес не что иное, как игра в рулетку с Дьяволом.
– Мне кажется, что вы сгущаете краски, – тихо произнёс задумчивый Кайзер.
– Отнюдь. Я слишком хорошо знаю, о чём говорю. Всё на виду. Такие вещи не скрыть. Особенно когда ты варишься в них. Думаю, вы в курсе, что меня в России считают цепным псом Его Императорского величества? Тем, кто стоит на пути к его престолу и мешает Николая Александровича оттуда сковырнуть. Так же, я полагаю, вы знаете, что поданный мною план операции оказался в Генеральном штабе Германии ещё до того, как я к нему приступил. И я знал об этом.
