«Во имя лучшего будущего № 4. Соединить оба оксида в указанной пропорции и поместить в соответствующую емкость. Для этой цели лучше всего подойдет…»
«Во имя лучшего будущего № 5. Запал имеет важнейшее значение. Здесь используется запал замедленного действия, чтобы взрыв произошел через определенный промежуток времени (см. таблицу ниже), после того как емкость со взрывчатым веществом разрушится при ударе о землю».
Инструкция предлагала множество вариантов от пластиковых газовых баллонов до молочных бутылок. Но Нобуэ и Исихара в итоге остановились на емкости собственного изобретения. В качестве контейнера они выбрали специальный кофр, очень прочный и объемный, какие обычно используются для переноски штативов. Внутри у него помещался виниловый герметичный чехол, куда и поместили взрывчатую смесь. Чехол уложили в кофр таким образом, чтобы не осталось ни единого зазора, и затем закрыли фальшивым дном. Сверху для маскировки положили штатив чуть меньшего размера. Детонатор с задержкой по времени срабатывания изготовили по принципу обычного запала ручной гранаты. Для него прекрасно подошла цилиндрическая коробка из-под сигарет «Мир». Внутрь рулона из плотной бумаги поместили черный порох, добытый из распотрошенных фейерверков. Рулон сунули внутрь коробки и добавили еще несколько свинцовых трубок, также начиненных порохом. Подпружиненный боек разместили так, чтобы он сработал от удара, поджег порох в свинцовых трубках, которые, в свою очередь, должны были привести в действие запал. Наконец запал по окружности тоже обложили порохом. Одной жестяной банки из-под «Мира» должно было хватить.
С момента начала создания оружия возмездия и до полного его завершения прошло девятнадцать дней. Так называемая термобарическая бомба или, как ее еще называют, атомное оружие для бедных, была готова.
* * *
Солнечным зимним днем Нобуэ и Исихара появились в аэропорту Ханеда и направились в офис компании, занимавшейся вертолетными рейсами. С ними была взятая напрокат камера «Бетакам» и два больших кофра для штативов. Рейс был заказан заранее, и все прошло гладко, что называется, без сучка и задоринки. Исихара представился оператором одного из немецких телеканалов, а Нобуэ выступал как его ассистент. Никто и не подозревал, что доморощенные террористы выберут полет продолжительностью в два часа и стоимостью в сто пятьдесят тысяч иен за час, который к тому же пролегал не над Императорским дворцом или зданием японского парламента, а над тихим предместьем Токио – Чофу.
Друзья сидели на диване в зале ожидания и попивали чай с жареным рисом, который подавала молоденькая девушка в черных чулках. Потом они записали имена и адреса – разумеется, ложные – в предложенные им бланки, заплатили вперед наличными и направились к стойке регистрации.
– Все готовы? – спросил молодой пилот, когда их проводили на вертолетную площадку.
Едва взглянув на пилота, Нобуэ и Исихара чуть не завизжали, как школьницы: тот оказался вылитой копией покойного Сугиоки.
– Заднюю дверь мы откроем, чтобы было проще снимать.
В центре желтого круга стоял готовый к вылету старенький вертолет Сикорского. Двойник Сугиоки помог пассажирам залезть на заднее сиденье и загрузить оборудование. Камеру Нобуэ пристроил у себя на коленях.
– Поехали! – сказал пилот, винты закрутились, и машина взмыла вверх.
Внизу им махал рукой и по-идиотски улыбался служащий фирмы, который только что записал в актив полученные триста тысяч.
– Так мы летим прямо к Чофу, правильно? – крикнул пилот в переговорное устройство.
Исихара, успевший вернуться в нормальное состояние, пропел в ответ:
– Так точно, душ-ш-шка!
Пилот обернулся и бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал: понятное дело, что на телевидении и в киноиндустрии полно эксцентричных персонажей.
– Какой район Чофу вам нужен?
– Железнодорожная станция, пожалуйста, – ответил Нобуэ.
Ветер хлестал по лицу сквозь открытую дверь. Нобуэ и Исихара принялись истерично хохотать.
– Будем на месте через пятнадцать минут, – пообещал пилот.
III
Хенми Мидори сидела дома и смотрела «Эммануэль-4». Фильм показывали пару дней назад по спутниковому каналу, и она записала его на видео. Была вторая половина дня. Незадолго до этого она позвонила Томияме Мидори, но та занималась с сыном и не могла долго разговаривать. Хенми Мидори бездумно полистала тетрадь с диалогами на английском, который недавно решила изучать. Внутри что-то щекотало и свербело – вероятно, начинались месячные. Английские буквы напоминали ей увеличенные фотоснимки сперматозоидов, так что она закрыла тетрадь и включила изысканное «мягкое» порно, которое зарядила в видеомагнитофон еще накануне ночью в грустную минутку. Актриса, что играла настоящую, первую Эммануэль, теперь уже почти старуха, снялась и в этом фильме. Сколько же лет прошло с тех пор, когда Хенми Мидори смотрела первый фильм вместе с мужчиной, с которым тогда встречалась? Он уверял, что она похожа на Сильвию Кристель. Тогда они впервые переспали. Хенми Мидори прекрасно понимала, что даже постаревшая актриса с провисшим задом выглядит куда лучше нее. Сознательно ли тот мужчина обманул ее, или она действительно ему так нравилась, что он увидел в ней сходство с актрисой? Она смотрела на экран, вспоминала былые времена, и щекочущее ощущение внутри усилилось. Хенми Мидори подумала было, не лечь ли отдохнуть прямо сейчас, посреди дня, чтобы немного взбодриться, как вдруг почувствовала нечто вроде запаха бензина. Спустя долю секунды она уже ничего не чувствовала, так как мгновенно превратилась в горстку пепла вместе со всем своим домом.
Томияма Мидори наслаждалась тем, что когда-то потеряла, но после бойни на пляже Атами обрела вновь: общением с сыном. Осаму превратился в настоящего болтунишку. Он рассказывал ей о школе, о своих любимых телепередачах, друзьях, девочках из класса, а больше всего – об американском профессиональном баскетболе, от которого был без ума. Он записывал матчи на кассеты, чтобы потом пересматривать их снова и снова, и бесконечно рассуждал о любимых игроках и их «отпадном» мастерстве. Его оживленное личико и сверкающие глаза прямо излучали энергию, которая вливалась в саму Томияму Мидори, придавая ей внутреннее сияние. Когда позвонила Хенми Мидори, она оборвала разговор, не желая терять ни одной драгоценной минуты общения с сыном. Подруга могла разве что вспоминать пляж Атами или трепаться о молоденьком торговом представителе, что работал в ее офисе.
– Мне просто необходима такая футболка, – сообщил Осаму, и Томияма Мидори сразу же дала себе зарок непременно найти именно такую, сколько бы она ни стоила. Речь, кажется, шла о футболке с портретом Чарльза Баркли, забрасывающего мяч в корзину через голову Годзиллы.
– Если бы Баркли и Годзилла действительно могли бы сразиться, – говорил Осаму, – то Баркли ее запросто победил бы. Он же такой клевый!
Перед выходом на улицу Томияма Мидори застегнула на Осаму куртку с капюшоном, а сама запахнулась в молочного цвета полупальто, купленное в рассрочку. Взяв сына за руку, она повела его по усаженной тополями улице под бледно-голубым зимним небом. «Какая маленькая у него ручка, – думала она, – а ведь в ней есть все необходимое: нервы, клетки, кровеносные сосуды!» Томияма Мидори ощутила столь сильный приступ любви к сыну, что слезы сами собой хлынули у нее из глаз. Вдруг Осаму показал на небо и крикнул:
