Берта Гуттентаг зарыдала и отвернулась. Мечислав Николаевич стоял рядом, не зная, что делать. На них начали оборачиваться прохожие. Мадам Гуттентаг быстрым шагом подошла к парапету набережной и повернулась лицом к реке. Через несколько минут ей удалось успокоиться.
– Исаак потребовал, чтобы сын покинул наш дом. Тот ушел в чем был. Через горничную он передал мне, в какой гостинице остановился, и вечером я встретилась с ним, передала купленный мною чемодан с его вещами и все имевшиеся у меня деньги, которых было очень мало. Сын сказал, что поедет пытать счастья в столицу. А в апреле Герхард получил от брата письмо. Тот хвалился, что неплохо устроился, состоит в услужении у одного генерала и вот-вот получит значительную сумму. Письмо было отправлено из Парижа… С тех пор мне ничего неизвестно о Георге. Скажите, умоляю вас, скажите, что с ним?
– К сожалению, мадам, я не знаю. Я сам разыскиваю вашего сына. Он пропал вместе с отпрыском одного знатного лица. Мне поручено найти этого молодого человека, а я привык исполнять поручения. Найдя одного, я найду и второго. Единственное, что я вам могу обещать, мадам, это то, что я незамедлительно сообщу вам о результатах розысков. Позвольте задать вам еще несколько вопросов, мадам.
– Конечно, конечно, спрашивайте!
– Нет ли у вас фотографической карточки сына?
Проговорив с немкой еще с полчаса и заручившись ее обещанием прислать карточку Георга в отель, Мечислав Николаевич распрощался и вернулся в ресторан. Там он опять заказал пива. «Нет, все-таки немецкое действительно лучше, надо будет взять с собой в поезд полдюжины», – решил коллежский секретарь, оплатил счет и пошел узнавать расписание. Ему нужно было срочно ехать домой.
Глава 8
«Приезжающие, как говорится, налегке весьма свободно могут доехать до известной части города по конным или паровым железным дорогам, сеть которых расходится по всем направлениям столицы, даже в загородные ее части.
Всех линий – 30; из них три линии: 1) Невская, 2) Садовая и 3) Адмиралтейская принадлежат 1-му Товариществу. Александро-Невская (паровая) – Акционерному Общ. Невской пригородной жел. дороги. Все остальные линии – 2-му Акционерному обществу конно-железных дорог в С.-Петербурге».
(Полный путеводитель по Петербургу и всем его окрестностям. Составил Ф. В. Домбровский. СПб., 1896).
Петербург встретил путешественника дождем. Поезд прибыл вечером, и у коллежского секретаря была целая ночь, чтобы отдохнуть от долгой дороги и привести себя в порядок. Но отдохнуть не получилось – сожительница, пришедшая в восторг от бельгийских кружев и парижской шляпки, выпив французского шампанского, решила благодарить своего благоверного до тех пор, пока у него останутся силы.
На следующий день Мечислав Николаевич едва поспел к утреннему рапорту.
– Ааа! Коман са ва? – приветствовал его Чулицкий, поднимаясь из-за стола и протягивая руку.
– Мерси, месье бригадер, тре бьен, – вслед за начальником принял игривый тон Кунцевич. – Вот-с, вам сувенир. – Мечислав Николаевич достал из саквояжа литровую бутылку темного стекла, обвитую лозой. – Коньяк-с. Тридцать лет выдерживался.
– А вот за это мерси! Гран мерси, мон шер ами! – Чулицкий еще раз потряс руку подчиненному и, спрятав коньяк в шкаф, жестом предложил коллежскому секретарю присаживаться. – Ну-с, каковы наши успехи? Нашли шталмейстеровского сынка?
– Пока нет, Михаил Фролович.
– Так чего же вернулись? – недоумевающе спросил начальник.
– Следы Ильи Давыдова привели меня обратно в Петербург. Точнее, не его следы, а следы некоего лица…
Выслушав подробный доклад подчиненного, начальник сыскного отделения задумался.
– Да-с, запутанная история. И почему-то она мне очень сильно не нравится. Что предполагаете делать?
Изложив свой план розысков руководству и получив одобрение, Мечислав Николаевич принялся реализовывать задуманное.
Визит к мадам Давыдовой ничего, кроме расстройства нервов, не принес. Софья Порфирьевна, осмотрев карточку Гуттентага, заявила, что он ей абсолютно незнаком, обвинила Кунцевича в преступном бездействии, в том, что он, вместо того чтобы искать ее сына, занимается какими-то пустяками, и немного смягчилась лишь после того, как получила под расписку изъятые у ювелира Эрбелена бриллиантовые украшения.
Посещение особняка шталмейстера дало более весомые результаты. Самого Василия Ильича дома не было – по делам службы он вынужден был отправиться в длительную командировку на Кавказ, но его лакей уверенно опознал в изображенном на фото лице того молодого человека, который приходил к Илье Васильевичу за бумагами его превосходительства.
Из Витебского переулка Кунцевич отправился в контору Акционерного общества конно-железных дорог, которая располагалась в доме 35 по Литейному проспекту. Город уже приобрел конки Первого общества, посему Второе Акционерное сейчас называлось просто Акционерным. Но и ему существовать оставалось недолго – городская власть планировала прибрать общество к рукам до конца года.
Главный контролер сборов Федор Леопольдович Геллер, выслушав коллежского секретаря и внимательно осмотрев обнаруженный в бумажнике Гуттентага билет, переписал его номер на клочок бумаги и, оставив Кунцевича в своем кабинете, надолго исчез. Наконец он вернулся и сообщил, что билет с указанным нумером был продан 29 сего марта.
– Вы мне письменную справочку подготовьте, пожалуйста, и соблаговолите прислать в сыскную, – попросил Мечислав Николаевич и откланялся.
Взяв извозчика, чиновник для поручений поехал на Садовую, 8, в полицейский дом Спасской части, где располагался адресный стол.
– Как вы сказали? Гуттенморген? – Леночка, его «персональная» алфавитчица, которой он ежемесячно покупал бонбоньерку шоколадных конфектов, а по праздникам дарил более дорогие подарки, очаровательно улыбнулась.
– Гуттентаг, Елена Терентьевна, Георг Гуттентаг.
– Вам и белые, и синие?
[9]
– Полный комплект.
– Обождите две минуты.
По данным адресного учета, герр Гуттентаг прописался в столице Империи в октябре 1900 года, несколько раз сменил место жительства и убыл из города 29 марта этого года «за границу». Посетив последнее место прописки разыскиваемого, Мечислав Николаевич узнал, что тот служил сторожем в Столичном врачебном управлении. Кунцевич поехал на Большую Морскую. Экзекутор управления Гуттентага вспомнил сразу:
– Господи, не дай бог никому такого работничка. Чуть отвернешься, глядь, а он спрятался где-нибудь в уголке да и спит. Имел невероятную способность засыпать мгновенно, в любой обстановке. К тому же по-русски едва говорил, уж и сердились за это на него господа посетители! А у нас иной раз и очень важные особы бывают-с!
