‒ Чтобы больше ничего не случилось.
‒ Больше… ничего? ‒ переспросила Фео, тоже медленно и нарочито чётко, и теперь голос звенел натянутой до предела струной, которая могла порваться в любой момент, даже от едва ощутимого касания. ‒ А того, что уже произошло, недостаточно? Больше? Куда уж больше? Где ж ты раньше был со своими чудесными камешками? Для всех. Понимаешь, для всех?
‒ Я… не успел, ‒ пробормотал Кондр, а Фео нервно рассмеялась, глянула на него уничтожающе.
Струна давно порвалась, но продолжала звучать ‒ вопреки ‒ с негодованием, отчаянием и болью.
‒ Ну ещё бы ты успел? Когда? Если всё время убегал, прятался, шкуру свою спасал. Чего вдруг теперь о нас забеспокоился? Ну и пусть мы тоже сдохнем. Ты-то ведь останешься. Со своим волшебным амулетом. Разве тебя что-то другое заботит?
‒ Хватит! ‒ заорал Пак. Сам не ожидал, что получится так громко, но не смутился. Чувствовал свою правоту, чувствовал, что в данный момент именно так и надо. ‒ Он не виноват. Он тоже живой, не только мы. Это что, плохо?
Фео с шумом втянула воздух, не сразу решилась, но всё-таки произнесла, безжалостно и честно:
‒ Плохо. ‒ И даже посмотрела Кондру в глаза. ‒ Лучше бы не он.
‒ Хватит! ‒ сердито повторил Пак, уже не столь громко, но ещё твёрже. Сам себя не узнавал. ‒ Мы уходим. Все, уходим. К вездеходу. Берём рюкзаки. ‒ Он выдернул из руки Кондра одну из верёвочек с амулетом, сунул под нос Фео. ‒ На! Надень!
Та не возмутилась, только опять с шумом втянула воздух, даже ноздри раздулись, мрачно глянула исподлобья, но подвеску взяла, демонстративно напялила на себя. Поправляя волосы, тряхнула головой, так что густой каштановыый хвост взметнулся. И теперь в груди не кольнуло, а ёкнуло, и нарочитая суровость куда-то испарилась. Пак нацепил на себя второй амулет. Кондр внимательно наблюдал, будто это действительно было важным, и глупый камушек способен защитить от любых невзгод.
‒ И что теперь? ‒ спросила Фео, когда добрались до вездехода. ‒ Всё равно никто из нас его вести не сможет.
Пак открыл заднюю дверь, забросил внутрь машины рюкзак, проговорил, не оборачиваясь, тоже внутрь.
‒ Ну… в принципе… я, наверное, смогу. Теоретически знаю, как. И пробовал.
‒ На игровом симуляторе? ‒ уточнила Фео. Может, и не хотела показывать, но получилось иронично.
‒ Не только, ‒ смущённо возразил Пак. ‒ Пару раз на учебном тренажёре. Ну… и на трассе. Один раз.
‒ Серьёзно? ‒ она посмотрела с недоверием, а ещё ‒ изумлённо.
‒ Я попробую. Должно получиться. Всё равно выбора нет. Не пешком же.
‒ Лучше быстрее, ‒ поддержал Кондр, залез в вездеход.
Фео задержалась на несколько секунд, глянула в ту сторону, откуда они пришли ‒ губы опять закушены ‒ сглотнула и тоже залезла. Уселась на своё прежнее место, за водительским креслом, а когда Пак устроился в нём, немного отодвинулась, отвернулась. Наверное, слишком привыкла видеть там другого. А, может, смущать не хотела пристальным вниманием, критичным взглядом через плечо.
Пак некоторое время просто пялился на приборную панель, руль, педали, потом зажмурился, вздохнул, прошептал тихонечко, только для себя:
‒ Поехали, что ли.
Сначала вездеход рванул назад, глухо долбанулся о дерево, но не очень сильно. Однако пассажиров мотнуло чувствительно, они судорожно вцепились в то, что попалось под руку, но ничего не сказали. Пак увидел в зеркале над лобовым стеклом их лица, сердитые и сосредоточенные.
Дальше глаже пошло, машина двинулась вперёд, удачно вписалась между двумя стволами, даже не зацепила ни один. Так и ехали, не слишком быстро. Не только потому, что Пак ‒ водитель неопытный, ещё и потому, что без дороги, напрямик по лесу, безжалостно ломая тонкие деревья и кусты, подскакивая на ухабах. Но опять никто не жаловался. Фео даже умудрилась задремать, поначалу сидя, потом улеглась вдоль ряда из трёх кресел. Кондр заботливо подсунул ей под голову спальный мешок. Странный он стал, совсем не похожий на себя, будто подменили.
Пак выбрал момент, покрепче вцепившись в руль одной рукой, второй вытянул из-под ворота футболки верёвочку, нащупал амулет, торопливо глянул на него, но ничего рассмотреть не успел. Вездеход угодил колесом в какую-то рытвину, пришлось схватиться за руль обеими руками, сворачивать. А камешек так и остался болтаться поверх одежды.
Глупо, конечно, полагаться на всякие талисманы и прочую подобную дребедень, но хуже точно не будет. И вдруг, вдруг это всё-таки работает, а лишняя помощь им не помешает, даже такая ‒ сомнительно действенная. Если есть дополнительные поводы для веры, силы прибывают.
Только вот откуда Кондр взял свои амулеты? Надо будет спросить. Пак ни разу их у него не видел. Таскал с собой всё время, решал, кому лучше отдать? А теперь выбора не осталось.
И как это у Тория получалось, столь легко вести машину по зарослям? Пак уже устал: постоянно быть начеку, внимательно всматриваться вперёд, адекватно реагировать на внезапные проблемы. А ещё ехать и ехать. Лес кончится, но после начнётся холмистая равнина. До базы далеко, вроде целые сутки, или даже больше, и лучше не останавливаться, по крайней мере надолго. Он не выдержит.
Пак опять убрал одну руку с руля, поймал подвеску, сжал в ладони.
Ну давай, помогай что ли!
Заменить его некому. Фео не справится с вождением, Кондр, скорее всего, тоже. Значит, придётся самому, сутки, даже не думая про сон и отдых. Может, он и не настолько крутой, как Торий, но реальности до этого нет никакого дела. Можешь, не можешь ‒ не суть. Должен, и ничего не поделаешь.
Фео проснулась, села, вытерла глаза рукавом. Опять она плакала, во сне. Наяву держится, а там ‒ не получается. Слёзы сами льются, стоит ослабить контроль. Смотреть на неё больно, но эта не та боль, которая ведёт к отчаянию, от которой хочется бессильно опустить руки. Наоборот, она делает крепче и весомей то самое «должен». «Ради себя» ‒ не настолько сильная мотивация, «ради других» ‒ превращает во всемогущего, вдребезги разбивает сомнения, особенно, если можно уточнить: «ради того, кого любишь».
Если останавливались, то ненадолго. Тут тоже работало: расслабишься чуть больше и уже не сможешь двинуться дальше. Всё потом. Лес закончился, началась равнина, не такая уж и ровная, но ехать по ней в сто раз легче. Темнеть начало, и Паку жутко хотелось отцепиться наконец от руля, устало прикрыть глаза, откинуться на спинку кресла, а лучше всего ‒ завалиться прямо на пол, свернуться калачиком. Пофиг, что жёстко, ему даже подушка ни к чему, вырубится мгновенно. Наверное.
Видимо, всё-таки придётся остановиться, не на несколько минут, хотя бы на час, чтобы не заснуть прямо за рулём. Хотел сказать, но Фео опередила, крикнула:
