‒ Я сейчас.
А Фео прислонилась к дереву, всего на секундочку, чтобы перевести дыхание, прикрыла глаза, а когда подняла веки, что-то металлически блеснуло совсем рядом, ударило в плечо, обожгло острой болью. Фео вскрикнула и выронила пистолет.
В рукаве торчал нож, пришпилил его к стволу, но лезвие проткнуло не только одежду. На светло-серой ткани мастерки появилось маленькое тёмно-красное пятно, начало быстро расти. Одновременно с этим по руке растекался огонь. Кровь снаружи, боль внутри.
Фео ухватилась за рукоятку, попробовала вытащить нож, но тот плотно засел в твёрдой древесине. Да и левой рукой действовать было неудобно. Не получалось, только становилась больнее, и Фео тихонько рычала сквозь стиснутые зубы. А пятно росло всё быстрее, выдавливало алую влагу, от вида которой начинало мутить. Фео сильнее стиснула рукоятку, так что сгибы на пальцах побелели, рванула резко и опять вскрикнула. Лезвие только наклонилось вбок, глубже врезалось в руку, а совсем рядом прозвучало:
‒ Лучше стой спокойно и не дёргайся.
Фео резко вскинулась, глянула прямо перед собой.
К ней подходил парень, совершенно незнакомый. Не торопился, на лице выражение спокойствия. Нет, скорее равнодушия. Глаза жёлтые. Фео их цвет точно определила, потому что в них и смотрела, пыталась прочитать в устремлённом на неё изучающем взгляде, что случится дальше.
Даже цвет волос разглядела ‒ рыжий. Но не такой, как у Регины с её упругими апельсиновыми кудряшками, и не как у Антона, у которого рыжина проявлялась только при ярком свете. У этого парня волосы были тёмно-медными, как проволока, и, кажется, такими же жёсткими, топорщились во все стороны.
Рыжий приблизился, посмотрел на валяющийся на земле пистолет, но подбирать его не спешил. Поднял руку, ухватился за рукоятку ножа, сделал вид, что собирается выдёргивать. Но на самом деле или глубже воткнул, или больше наклонил.
Фео не удержалась и тихонько пискнула, когда лезвие ещё сильнее впилось в рану. Парень услышал, дёрнул губами, вроде как улыбнулся довольно, а потом всё-таки рванул нож на себя, вытащил из ствола. Фео и это действие целиком прочувствовала на собственной шкуре.
Окровавленное лезвие мелькало перед лицом. Рыжий и не думал убирать нож, поигрывал им, через него разглядывал Фео. Будто прикидывал, примеривался. А к чему ‒ ей представлять совсем не хотелось.
Она вжималась лопатками в дерево, здоровой рукой держалась за повреждённую, надавливала ладонью на рану. От этого становилось немного легче: не столь горячо и не столь больно. А в жёлтые глаза смотреть больше не пыталась, читать в них будущее. Потому что… потому что…
Не надо. Просто.
Лучше смотреть на нож, следить за ним, удерживать взглядом. Ну ‒ будто удерживать. Она отвлеклась от него лишь на мгновение, когда что-то привлекло внимание на заднем плане. За спиной у Рыжего.
Пак. Подкрадывался незаметно, приближался неслышно.
Фео торопливо отвела от него взгляд, чтобы случайно не выдать, чтобы Рыжий не заинтересовался, что она так упорно рассматривает позади него.
Хотя… какой толк от того, что Пак подойдёт вплотную? Почему он с пустыми руками? Где пистолет? Неужели умудрился потерять? Но ведь мог бы подобрать хоть какую-то корягу. А так.
Да что он сможет сделать? Ну разве напрыгнуть со спины. Но Рыжий его мгновенно стряхнёт, Фео даже пистолет подобрать не успеет. Но сможет ударить. Пусть даже раненая рука ослабла и ничего не чувствует, кроме пульсирующей в ней жгучей боли.
Ну, ещё чуть-чуть.
Видимо, лицо у Фео как-то странно изменилось, отразив мысли, или она всё-таки слишком красноречиво уставилась на Пака. Рыжий догадался, напрягся, стремительно оглянулся, а Пак…
Фео не ожидала. От него. Такого.
Пак мгновенно принял боевую стойку, выбросил вперёд руку, обозначая обманный удар, сбивая с толку противника, и тут же крутанулся на левой ноге, развернулся всем корпусом, резко вытолкнул вверх правую ногу. Пятка угодила точно Рыжему в ухо. Тот ничего не успел: ни понять, ни среагировать. Даже вскрикнуть не успел. Отлетел далеко в сторону, грохнулся на четвереньки. Так и стоял, тряс головой, пытаясь прийти в себя.
Фео скорее присела, подхватила пистолет, глянула на Пака.
‒ А твой где? Почему ты не стрелял?
Боялся промахнуться, попасть в неё?
Тот положил ладонь на кобуру, смущённо пожал плечами.
‒ У меня патроны кончились.
Господи, какой же он Пак!
Фео навела оружие на Рыжего. Тот уже слегка очухался и поднимался на ноги. Но стрелять она пока не торопилась. Не так-то просто выстрелить в безоружного человека. Его бессильно покачивало, и нож он выронил, и если не будет делать глупостей…
Заросли поблизости от Рыжего зашевелились, расступились, пропуская вперёд… Диньку. Тот выскочил, отбиваясь от упругих ветвей, цепляющихся за одежду, никого не заметил, кроме сестры.
‒ Фео!
‒ Динь, стой! Стой говорю!
Но братишка не успел сообразить и сориентироваться, едва не налетел на Рыжего. В последний момент попытался увернуться, не столько осознанно, сколько на автомате, но парень резко выбросил руку, успел поймать, дёрнул к себе. Динька потерял равновесие, навалился на него, сразу попробовал оттолкнуть, но Рыжий обхватил его другой рукой, притиснул покрепче, а освободившейся выхватил откуда-то ещё один нож, не такой большой и длинный, как тот, что пригвоздил к дереву Фео. Он не раздумывал долго, он вообще не раздумывал, только бросил на девушку быстрый вопросительный взгляд, будто желал убедится, что она всё хорошо видит, и всадил лезвие Диньке в живот. По самую рукоять.
‒ Динь! ‒ заорала Фео.
Словно звон разнёсся по лесу.
А Рыжий отшвырнул мальчика прочь от себя и опять посмотрел на Фео. С нескрываемым любопытством. Ухмыльнулся.
Она тоже больше не думала. Напрочь забыв про боль в раненой руке, наспех прицелившись, вдавила спусковой крючок. Он упруго возвратился на место, но Фео вдавила его опять, потом ещё раз и ещё. Лес наполнился непрерывным грохотом, а потом к нему добавился громкий крик:
‒ Фео!
Но он не смог перекрыть грома выстрелов, утонул в нём, незамеченный.
Обойма опустела, а спусковой крючок по-прежнему щёлкал под упрямо жмущим на него пальцем.
‒ Фео! ‒ раздалось совсем рядом, прорвалось сквозь звон в ушах. ‒ Всё уже. Всё. Остановись.
Пак положил руку ей на плечо. Она глянула на него зло, торопливо стряхнула ладонь. А потом лицо её исказилось, сморщилось.
‒ Он… Диньку…
Фео отшвырнула ставший бесполезным пистолет, бросилась к брату.
‒ Динь. Динечка.
