Там, где много людей, всегда опасней. Потому что гораздо выше вероятность нарваться на каких-нибудь гадов. Или равнодушных, которым дела ни до чего нет. Они, конечно, не обидят, но, если понадобится, и не помогут. А здесь Динька среди своих, и мир, в котором они оказались, довольно приветлив. Все сомнения и тревоги в нём просто от непривычности, от неизвестности, от новых впечатлений.
Но у родителей своё отношение к жизни. Они спокойны только когда дети рядом, когда можно в любой момент схватить их за руку, уберечь, укрыть, защитить. Ведь у реальности, по мнению родителей, единственная цель ‒ обрушить на бестолковые детские головы как можно больше неприятностей и несчастий.
‒ Не удивлюсь, если они тоже сюда проберутся, чтобы тебя домой вернуть.
‒ Представляю, ‒ протянул братишка, и Фео легко почувствовала, что сейчас он улыбается. ‒ Но, знаешь, я ни капли не жалею, что у меня получилось. Что я с вами сюда пробрался. Ну, я же не виноват, что ещё пятнадцати нет. А ждать… Пока ждёшь, всё самое интересное пропустишь. Через четыре с половиной года здесь уже, наверное, города будут. Дома же не долго построить. И лес вырубать не надо. Вон там сколько места было свободного.
Он бы так ещё долго болтал, но Фео его остановила:
‒ Динь, давай спать всё-таки.
‒ Ага, ‒ не стал возражать братишка.
На следующую ночь и им пришлось спать на открытом месте. Заросли стали гуще, на вездеходе сквозь них больше не получалось проехать. Потерять машину не боялись, в её навигационную систему был встроен радиомаяк. Собрали рюкзаки, на всякий случай прихватили оружие, двинулись дальше, вглубь леса, к горам. И почти сразу столкнулись с новой сложностью. Ни у кого не было опыта пеших походов с тяжёлыми рюкзаками за спиной, никто и предположить не мог, что окажется настолько трудно, даже несмотря на хорошую спортивную подготовку у многих. Ведь одно дело бегать по стадиону и заниматься на тренажёрах, и совсем другое ‒ шагать по лесным зарослям с огромной поклажей, давящей на плечи.
Во время перевала Марк просто уронил под ноги рюкзак и сам рухнул следом, растянулся на траве и не шевелился.
‒ С тобой всё нормально? ‒ поинтересовались у него чуть ли не хором.
Марк облизнул пересохшие губы и выдавил:
‒ Угу. Это просто с непривычки. Никогда столько не ходил.
Но и остальные чувствовали себя не лучше, по той же причине.
‒ То есть мы сюда отдыхать прибыли, ‒ криво ухмыльнулся Торий.
И не думая вскакивать пристыжённо, Марк чуть повернул голову, скосил глаза в его сторону.
‒ Да ладно. Приспособлюсь.
И улыбнулся миролюбиво.
Какое-то время они все просто сидели или валялись, даже не пытаясь ничего делать, только потом начали потихоньку подниматься. Решили, что всё-таки не стоит слишком загоняться, сроки-то не поджимают. Потом привыкнут, разгонятся, а пока можно как следует осмотреть ближайшие окрестности. Тем более уже стали попадаться намёки на смену рельефа: перепады высот, подъёмы, даже крутые обрывы.
Кондр с Самиром отправились за дровами. Рубить деревья пока не решались, но кругом и сушняка достаточно валялось и сломанных стволов. Правда, поначалу особо не усердствовали, просто брели, глазели по сторонам. Потом наткнулись на поваленное дерево, не очень длинное и толстое, легко можно дотащить. Хотя верхушка и лежала на земле, но слом был не полный, нижняя часть крепилась к пеньку тонким слоем древесины и коры. Кондр долго думать не стал, пнул с силой, метясь подошвой ботинка.
Короткий сухой треск, словно приглушённый выстрел, ствол рухнул в траву. Теперь можно брать и нести. Кондр наклонился, но Самир не спешил ему помогать, стоял, замерев неподвижно, сосредоточенно смотрел вперёд, на лице ‒ замешательство.
‒ Ты слышал? ‒ спросил.
‒ Что? ‒ удивился Кондр.
Листья шелестели под ветром, и всё. Самый обычный в лесу звук.
‒ Кто-то кричал?
‒ Наверное, наши опять собачаться, ‒ Кондр хмыкнул.
‒ Нет, не наши, ‒ мотнул головой Самир. ‒ Ребёнок.
‒ Ну, может, пацан дурит.
‒ Не пацан, ‒ Самир говорил так, будто сам не верил собственным словам, растерянно пялился в заросли. ‒ Вот, опять?
Теперь уже и Кондр озадаченно поглядывал по сторонам, напрягал слух, скорее всего просто так, чисто из любопытства, потому что в какие-то там странные звуки совсем не верилось.
‒ Я ничего не слышу. ‒ Он не врал: никаких криков, писков, голосов. ‒ Тебе просто мерещится.
Самир не возразил, но в глазах его читался упрёк.
‒ Я всё-таки пойду, посмотрю.
‒ Да как хочешь! ‒ раздражённо буркнул Кондр. Он нарочно сделал вид, что не понимает намёка в устремлённом на него взгляде Самира. А тот, похоже, надеялся на поддержку, на то, что Кондр потащится с ним проверять истинность его галлюцинаций. Нет уж! Чужие съехавшие крыши ‒ сугубо их личная проблема.
Кондр подхватил ствол, демонстративно крякнул, направился в сторону лагеря, предполагая, что Самир одумается, точнее усовеститься, забудет про тупые отмазки и поможет тащить. Но нет, тот потопал дальше. Действительно медленно, будто прислушиваясь. Но Кондр не улавливал никаких лишних звуков, кроме ставших уже привычными лесных шорохов. Ещё и ветки дерева, которое он волок, усиленно шелестели и шуршали, цепляясь за кустарник, траву и почву.
Самиру тоже поначалу не верилось, что подобное возможно, попробовал убедить себя, что это всего лишь игра воображения. Он же прекрасно понимал, отчего частенько всплывают мысли на одну тему. Чувство вины не проходило, не позволяло забыть, и со временем становилось только въедливей и сильнее, даже не думало, как полагалось, притупиться и приутихнуть.
Голос доносился издалека, но Самир его хорошо слышал. Для него он был особенным. Самир сразу его узнал, потому и отвечал Кондру с такой уверенностью: «Не наши. Не пацан». Голос принадлежал маленькой Гульнаре, дочери старшей сестры.
О том, как могла очутиться девочка в незнакомом мире, Самир задумался лишь на мгновенье. В ушах раздавались всё явственней то смех, то тревожные вскрики, то слова песенки про дождик, которую Гуля любила напевать, и все сомнения рассеялись.
А что такого? Ну как-то попала. Почему нет? Да какая разница? Главное, не бросить её опять одну. Чтобы не случилось… как тогда.
Взрослые ушли, а Самира оставили дома с маленькой племянницей. Это было три года назад. Ему ‒ четырнадцать, Гуле ‒ четыре. Сидеть с такой малявкой не очень-то интересно. Ещё ничего, когда можно заняться чем-то своим: поиграть или кино посмотреть, поэтому Самир включил девочке мультики, а сам ушёл в соседнюю комнату. Чтобы не мешали бесконечные вопли мультяшных зверушек.
