Ну почему, почему сейчас Фео ведёт себя, как полная дура? Ведь можно было сделать вид, что она не просто так смотрела на Тория, а хотела его о чём-нибудь спросить. И не важно о чём. А потом действительно спросить. Например: «А ты когда-нибудь видел горы?» Или даже: «Не знаешь, сколько уже времени?» Фео ведь никогда раньше не терялась в таких простых ситуациях.
И вот опять. Опять её нестерпимо тянет бросить осторожный взгляд вправо, узнать, что там делает Торий. Вряд ли он до сих пор смотрит в её сторону.
Нет, ну вот чего она? Нельзя же так. Ну…
И всё-таки Фео даже не покосилась, развернулась. Но не для того, чтобы воззриться на Тория, а потому что балконная дверь из комнаты парней опять распахнулась, и нарисовался…
Пак. Кто ж ещё?
Увидел Фео, расцвёл улыбкой. С налёта привалился к перилам, так что те дрогнули. Прямо возле Тория.
‒ Решили подышать свежим воздухом?
Зануда в своём репертуаре. Разве можно придумать вопрос тупее? Но Пак не смутился ни капли, даже наткнувшись на равнодушное молчание присутствующих, продолжил трепать дальше.
‒ Здесь он совсем не такой, как в городе. Да ведь? Потому что высокогорье. А мы живём в низине.
На инструктаже он даже куратора Варгу достал своими вопросами и предположениями, так что под конец тот просто делал вид, что зрение у него внезапно ухудшилось и он в упор не замечает беспокойно подпрыгивающего на стуле участника разведывательной команды.
‒ Видите ту вершину? ‒ Пак выставил указательный палец и резко выбросил вперёд руку, словно попытался проткнуть перспективу. Ну, конечно. Ведь без его демонстраций и воплей, кто бы заметил огромную гору. ‒ Говорят, почти сразу за ней начинается океан.
Ещё одно слово, будто пришедшее из параллельной вселенной. Его смысл Фео хорошо известен, она прекрасно знает, как должно выглядеть то, что оно обозначает. И всё равно оно звучит для неё слишком абстрактно. Слово «привидения» ей тоже знакомо. Их тоже рисуют на картинках и показывают в фильмах. Но это ведь не является абсолютной гарантией того, что они реально существуют.
А Пак уставился на Тория.
‒ Ты видел океан? ‒ поинтересовался только у него, не у Фео.
Думает, уж про неё-то всё знает. И нигде она не была, кроме родного города.
Ну не была. И что? А Торий ему всё равно не ответит, проигнорирует.
Но тот взял и ответил.
‒ Я несколько лет жил на нефтяной платформе.
‒ Серьёзно? ‒ восторженно выдохнул Пак. Сейчас опять вопросы посыплются из него, как из рога изобилия: «Расскажешь? А где? А как? А когда?». Но прозвучало немножко неожиданное: ‒ И купался? В океане?
Торий коротко хмыкнул. Почему-то сейчас он не казался чересчур заносчивым, и Фео не чувствовала себя настолько же напряжённо, как несколько минут назад. И спокойно смотрела в сторону Тория. Потому что за ним стоял Пак, и они вроде бы разговаривали. А в том, чтобы смотреть на собеседника, нет ничего особенного. И постыдного.
Балконная дверь приоткрылась уже в третий раз, Марк выглянул, сообщил с обычной своей милой улыбкой:
‒ Сказали, на боковую пора. Чтобы завтра не быть сонными и не клевать носом.
И как так у него получалось? Что даже в ответ на подобные заявления не тянуло обиженно возмутиться: «Нас тут за детей держат? А то мы сами не решим, когда надо ложиться? Настолько глупые и безответственные». Или сорвать досаду на нём: «Отвали! Без тебя разберёмся».
Пак сразу же отлип от перил, дисциплинированно протопал в комнату, Фео тоже развернулась, посмотрела на по-прежнему неподвижно сидящую в кресле Иви.
‒ Ты идёшь? ‒ спросила тихонько, а потом подумала, что та сквозь льющуюся из наушников музыку вряд ли услышит. Но девушка вскинула голову, кивнула.
‒ Да. Сейчас.
Ничего она не слушала. Просто сидела, просто думала, наверное, о чём-то своём. Интересно, о чём? Настолько сосредоточенно и отрешённо. Не двигаясь, не видя ничего.
Иви и сейчас подниматься не торопилась. И Торий не тропился. Стоял обхватив перила, смотрел вдаль. Может, вопреки действительности видел там не горные вершины, а водную поверхность без конца и без края, незаметно переходящую в небо. Фео могла представить подобное только по фотографиям и фильмам. А Торий жил на платформе. Надо же.
Там океан не с одной стороны, а со всех. Синева, синева, синева. Слева, справа, впереди, позади. И над головой тоже. И простор. Перспектива не заполнена до бесконечности давящими громадами домов. Пустота.
Неужели существует такое? Вообразишь, и уже голова кружится.
Наташа опускала жалюзи на окнах, а Фео, подойдя к своей кровати, торопливо стянула мастерку и брюки и юркнула под одеяло. Поёжилась от свежей прохлады постельного белья.
Если окунуться в океан, наверное, похожие ощущения. Та же прохлада, те же осторожные прикосновения. Только не ткани, а воды.
Фео доводилось купаться. В общественном бассейне. Поддельная голубизна, неприятных запах обеззараживающего раствора, от которого со временем начинает зудеть кожа. Океан тоже должен пахнуть. Солью и йодом. Но его аромат, наверняка, совсем другой, не раздражающий, а приятный. Вдохнуть бы его когда-нибудь. И нырнуть. В живую пенистую волну.
Интересно, а в том мире, в котором они завтра окажутся, тоже есть океан? Говорили про леса и холмистые равнины. Но ведь, если на планете существует жизнь, похожая на земную (растительность, по крайней мере), значит, там должна быть и вода. Много воды.
Фео видела в фильмах, как волны бегут одна за другой и разбиваются о берег, оставляя на нём обрывки пенных кружев. Кажется, это называется «прибой». И у него свой особенный голос, почти целиком состоящий из одних «ш»: шум, шипение, шелест, шорох, шуршание.
Она засунула руку под подушку. Планшет по-прежнему лежал там, и даже проводок наушников торчал в своём гнезде. Фео воткнула серебристые капельки в уши, накрылась с головой одеялом, чтобы сияние экрана никому не помешало, отыскала нужную аудиозапись, поставила на автоповтор, чтобы прокручивалась снова и снова. А потом лежала с закрытыми глазами, слушала свой собственный океан, и не заметила, как заснула.
И он ей, конечно, приснился. Её океан. Как она сидела на высоком камне ‒ или на скале ‒ свесив ноги. И волны где-то внизу кидались пеной и брызгами, норовили дотянутся до голых ступней и рассерженно шипели оттого, что никак не получалось. Только совсем чуть-чуть.
Едва различимая водяная взвесь приятно щекотала пятки и пальцы, а Фео улыбалась и смотрела вниз, на прозрачную бирюзу. Какой же невероятный оттенок! В нём смешались и синева неба, и зелёный цвет жизни, и незамутненность надежды, и восторженность мечты.
А потом кто-то подошёл и встал за спиной. Фео не видела, но ясно ощущала чужое присутствие. А, возможно, не настолько и чужое?
