Марат вскинулся.
– Слушай, а ведь и правда. Дача. Чего ж ты раньше-то не сказала?
Шабунина фыркнула, лыбится перестала, зато округлила глаза, типа поражённо.
– А ты что, на самом деле? К Рогозиной попрёшься?
– А чё такого? – Марат невозмутимо дёрнул плечом. – Тебе же я на фиг не сдался. Сама же только что призналась. А Галка мне не откажет.
Светка уже на полном серьёзе оттолкнула его руку, подскочила с колен.
– Ну ты, Агишев, и придурок!
И как же легко сразу стало.
– Или ты думала, я и правда тут на лавочке стану ночевать? – ухмыльнулся Марат. – Или у тебя в подъезде под лестницей.
– Ну и катись к своей блаженной! – с праведным негодованием выдала Шабунина, глянула сверху-вниз.
Он опять ухмыльнулся, поднялся, подхватил сумку, перебросил через плечо.
– Счастливо, Светик! – развернулся, зашагал и услышал вдогонку:
– Дебил!
Да и хрен с ней, пусть орёт, что хочет.
«И покатился колобок дальше». Чего ж его сегодня все этим словом посылают? Первым – отец.
Тот опять завёл эти разговоры о будущем, но Марат слушать не стал, заверил, что с будущим у него всё нормально – пусть не волнуется. Он уже решил, чем займётся: уедет, на радость родителям, раз он им глаза намозолил.
Куда? Отсюда подальше. Друг позвал. Тот самый, Паша. Он в армии отслужил да там поблизости и остался, и его зовёт. Только не прямо сейчас, придётся подождать немного, потому что Пашка в ближайшую неделю сам в разъездах. Чем он занимается? Бизнесом. Бизнесом занимается. Строительным. Наивных олухов на бабки раскручивает, обещает хоромы, заставляя квартиры продавать, а потом кидает? Да нет, нормальным, законным. А он, идиот, и поверил? Поверил, но не идиот.
Паша же там не в одиночку раскручивается и ему нужны свои надёжные люди, которым он может доверять, которые не подведут. А Марат ему нужен ещё и потому, что хорошо умеет договариваться. С кем угодно. И с женщинами особенно. Те всегда легко велись на его фирменную улыбку, независимо от возраста. А одна как-то раз вообще назвала её божественной. Марат потом долго повторял это про себя и несдержанно ржал. Он даже сейчас ухмыльнулся, вспомнив, хотя и было не особо до смеха.
А отец снова обозвал его идиотом, сказал, что лучше бы он учиться шёл. Может, тогда поумнел бы хоть немного.
Да где учиться? Как родители предлагали, в педагогическом на физвоспитании. Потому что там мозги особо не нужны, главное – быстрее, выше, сильнее. А у Марата разряд по лыжным гонкам. И по стрельбе. Когда-то хотел биатлоном заниматься, а не сложилось. Расхотелось, да и родителям нормальная экипировка не по карману оказалась.
Ну допустим, поступит он, потратит впустую пять лет. Для чего? Чтобы за копейки впахивать в школе учителем физкультуры? Или тренировать деточек в секции при бывшем Дворце пионеров? Ага, сейчас.
– Не хочешь учиться, так иди в армию. Там-то уж из тебя точно человека сделают.
Но уж куда-куда, а в армию Марату хотелось ещё меньше. Не для него это – одна большая казарма, подъёмы по команде ни свет, ни заря, хождение строем, сапоги и портянки, жизнь по приказу.
Тогда отец окрысился ещё сильнее.
– Собираешься на шее у нас сидеть?
– Да я же сказал, скоро уеду, – огрызнулся Марат и услышал в ответ:
– Болтать-то ты всегда горазд. А вот как будет на самом деле? Даже если укатишь, потом звонить начнёшь «Папочка с мамочкой, вышлите денег».
– Да не начну. Не переживай. Ничего мне от тебя не надо.
Он сам, всего добьётся сам. Именно потому, что от него такого не ждут, воспринимают как беспечного раздолбая, общего любимчика, которому всё достаётся за красивые глаза и «божественную» улыбку.
– Так, может, прямо сейчас и отвалишь? – усмехнулся отец. – Раз такой самостоятельный.
– Ну и отвалю. Прямо сейчас. Как скажешь.
7
Тринадцать лет назад
Марат показательно протопал в комнату, дверь закрывать не стал, несмотря на то, что очень хотелось садануть ею посильнее, чтобы побелка с потолка посыпалась. Пусть видят, как он собирается. Вытянул из-под кровати большую спортивную сумку, накидал одежды, прихватил разные нужные мелочи, накопленные деньги, документы. Потом столь же показательно протопал в прихожую к выходу.
– Пока. – Наткнувшись на мрачный, пренебрежительный взгляд отца, театрально поклонился. – Спасибо за всё.
Мать попыталась остановить, но отец на неё цыкнул, бросил презрительно:
– Пусть катится. Посмотрим, надолго ли его хватит. А то, может, уже через день приползёт.
И Марат покатился. Как сказали. Он не гордый. Точнее, наоборот – гордый, чтобы выслушивать раз за разом подобное. И не приползёт он, не дождутся. Раз решил, что уедет, то уедет. Только где бы эту чёртову неделю переждать, ещё и в армию не загреметь в последние дни призыва. Восемнадцать ему уже есть, а школа и отсрочка вместе с ней – закончились.
Поэтому дача далеко за городом тут бы подошла идеально – это Шабунина хорошо придумала. А Галка ему точно не откажет. Правда, связываться с ней не очень хотелось, но и других вариантов нет. Марат с большей охотой обратился бы к друзьям, но был уверен уже заранее – от них тоже никакого толку.
Виталик уже укатил в Рязань поступать в военно-десантное. И чего его туда понесло? А у Сани хоть и квартира-трёшка, но народу в ней – не протолкнёшься. Бабка с дедом, Санины родители, и сам он с сестрой, старшей, причём делит с ней одну комнату. Да и с Галкой не всё просто. Потому что, где она живёт, Марат понятия не имеет, и даже, если у неё есть домашний телефон и можно позвонить, номера-то он не знает. Но…
Марат всегда найдёт способ заполучить необходимое, не отступит, пока не добьётся – теперь, по крайней мере, – даже если прогнуться придётся или на совесть и порядочность забить на время. Потому он Паше и нужен.
Он отыскал работающий таксофон – карта у него была и деньги на ней тоже – когда ответили, попросил позвать Саню и без всяких приветствий сразу перешёл к главному:
– Санёк, слушай. У тебя же мамаша в родительском комитете была, да? У неё и телефоны всех из класса есть?
– Ну есть вроде, – без особого энтузиазма подтвердил приятель.
– И Рогозиной тоже?
Саня сдавленно хрюкнул, но высказывать своё ценное мнение не стал, как и спрашивать, зачем, сказал:
– Подожди. Мать дома. Ща всё узнаю.
Положил трубку, или бросил, что ли, потому что она наполнилась грохотом и треском, и, наверное, ушёл. Марат ждал, нетерпеливо попинывая носком кроссовки стенку.
Через минуту в трубке опять зашуршало, и Санин голос распорядился по-деловому:
