я должна сделать признание. Открыть секрет, который хранила много лет. Признаться во зле, которое совершила и которое мне не хватило духу исправить.
Годами ты спрашивала меня о саде у ворот дворца.
О Прия, этот сад для меня подобен насмешке. Он – моя совесть. Он спрашивает меня: «Почему?» Осуждает меня, ни на минуту не давая забыть о том, что я совершила. Когда я жила во дворце, из моих окон его видно не было. И все же я знала, что он там. Я закрывала глаза, и перед ними расцветали цветы, красные от крови, белые от лжи, желтые от угрызений совести и фиолетовые от чувства вины.
Мэри. Это ей я причинила зло.
Она тебя заинтересовала. Ты хочешь снять о ней документальный фильм. Я помешала тебе с ней связаться, тем самым лишь усугубив свою вину.
Я боюсь, дитя. Я трусиха. И я виновна.
Прежде чем я продолжу, знай, что я люблю тебя. И твоего отца. А вот мотивы моего поступка… Они не были чисты…
Прия перестала читать. Все вокруг казалось ей размытым. Написанные бабушкиной рукой слова плыли у нее перед глазами.
У неприязни, которую дадима испытывала к Мэри, была более глубокая причина, скрытый мотив…
Что ей предстояло узнать? И хотела ли она это знать? Ее бабушка была сильной, волевой женщиной. Неукротимой, но любящей. Хотела ли Прия менять свое мнение о ней?
Я хочу знать правду.
Прия дочитала письмо до конца.
Дочитала, но не могла осмыслить написанное.
Прия пробегала строчки глазами вновь и вновь.
Мэри потеряла ребенка в то же время, когда у бабушки появился сын. И, пытаясь справиться с горем, Мэри разбила сад.
Но зачем было разбивать его у ворот дворца, а не возле школы? Прия постоянно об этом думала, каким-то образом понимая, что все сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Мэри давала понять женщине, похитившей ее ребенка, что она ждет. И следит за ней. Что она по-прежнему здесь и никуда не уйдет.
Она создала для своего сына нечто прекрасное. Творение любви. Отправила ему послание. Цветы стали выражением ее любви и тоски. Сад был символом надежды на то, что ее ребенок однажды вернется к ней.
И сад выполнил свою задачу. Прия с отцом любили его, а для ее бабушки – или, точнее, женщины, утверждавшей, что она ее бабушка, – он стал символом вины. Напоминанием о преступлении.
«Сынок», – обратилась Мэри к отцу Прии на церемонии награждения, приведя бабушку в ярость. Заставив ее вспылить.
Сынок…
Сын Мэри, похищенный королевой. Каково это было – видеть, как растет твой ребенок, но не иметь возможности к нему прикоснуться? Смотреть на него издалека, зная, что он твой, но быть не в силах сделать хоть что-нибудь?
Странное родство, которое ощущала Прия, было кровным…
Ей хотелось запричитать. Закричать. Что-нибудь бросить или разбить.
Хотелось оживить бабушку, чтобы наброситься на нее, переломать ей все кости, стереть ее в порошок, заставить заплатить за то, что она сделала.
Но отец…
У него тоже было письмо.
Прия встала и бросилась бежать.
Он сидел во внутреннем дворике с письмом в руках, глядя в пустоту. По его лицу текли слезы.
– Баба́…
Отец поднял на Прию глаза, и она увидела, что он уничтожен. Опустошен. А еще ее отец внезапно постарел.
– Как она могла? – тихо произнес он. – Как посмела?
Прия опустилась перед ним на колени, взяв его за руку. Какой же холодной была эта рука… Прия начала тереть ее, чтобы согреть.
– Мэри. Моя мать…
Сглотнув, отец продолжил:
– И все эти годы она была так близко. Жила с тем злом, которое совершили по отношению к ней. Растила этот сад. Так близко и все же…
Прия обняла отца, а он обнял ее.
Через некоторое время, шмыгнув носом, отец вытер глаза.
– Теперь я готов, – сказал он.
Прия знала, что он имеет в виду.
– Пойдем, – сказала она. – Она и так уже ждала достаточно долго.
Глава 90
Мэри
Цельная. 2000 год
Мэри сидела в саду, который разбила, потеряв все, – в саду, начавшемся с цветущего гибискуса, этого символа надежды. Она заметила у дворца – Мэри не могла воспринимать его как отель – какое-то движение.
Она пригляделась, щурясь от солнца. У нее, по словам ее врача – внука доктора Кумара, было хорошее для ее возраста зрение.
По газонам бежали две фигуры.
Что-то случилось. На территории дворца люди не бегают, тем более по газонам. Там полно отличных дорожек.
Фигуры приближались.
Ее сын и внучка. Мчавшиеся со всех ног.
Что произошло?
Боже, прошу Тебя!
Они достигли ворот и, увидев Мэри, остановились как вкопанные.
Их переполняли эмоции. Горе, печаль, боль. А еще – любовь.
Мэри задрожала. Они все знают.
Знают.
Сын подошел к ней. И именно там, в саду, который она разбила, уже утратив надежду, в саду, ставшем ее спасением, он назвал ее ласковым словом. Мэри уже не ожидала, что оно прозвучит из уст ее сына, но при этом никогда не теряла надежды его услышать.
– Ма.
Она заключила его в объятия.
– Я держала тебя на руках всего несколько часов после рождения. Я назвала тебя Ричардом в честь своего отца. А затем потеряла.
К ним прижалась его дочь.
И, стоя там, в саду, которому Мэри дала любовь, предназначавшуюся для ее сына, обнявшись со своей семьей, она впервые с тех пор, как в последний раз держала на руках своего мальчика, почувствовала себя цельной.
Письмо от Рениты
Огромное спасибо за то, что выбрали книгу «Под небом Индии». Если она вам понравилась и вы хотите получить информацию о моих последних публикациях, зарегистрируйтесь по приведенной ниже ссылке. Адрес вашей электронной почты никогда не будет передан третьим лицам, и вы в любой момент сможете отписаться.
renitadsilva.com/e-mail-sign-up/?title=beneath-an-indian-sky
Больше всего в ремесле писателя мне нравится возможность знакомиться с читательскими отзывами. Мне бы очень хотелось узнать, что вы думаете о книге «Под небом Индии», и я была бы очень благодарна, если бы вы написали рецензию. Для меня очень важно ваше мнение. К тому же это помогает другим читателям открывать для себя мои книги.
