По вечерам, когда Мэри заканчивала выполнять свои дневные обязанности, дети отправлялись по домам, а монахини шли на молитву, девушка писала письма своим кузинам. Она сидела на веранде и, слушая звуки доносившейся до нее вечерни, смотрела на садившееся за горизонт солнце, не обращая внимания на комаров, впивавшихся в ее тело. Переписка немного заглушала ее тоску по кузинам, по легкой и комфортной жизни в Англии.
Но иногда – нужно быть честной с собой – разум Мэри возвращался к ее другому, более смелому «я», которое она обнаружила в себе на борту корабля. Однако, как и в случае с ее детскими воспоминаниями после прибытия в Англию, девушка решительно гнала прочь мысли о беседах с умным (и ненадежным) мужчиной, о его искрящихся шоколадных глазах, глядевших на нее так, словно она была центром его мироздания, о танце на орошаемой морскими брызгами палубе в сиянии фонарей, о смехе, дерзости и открытиях…
Однажды Мэри искала что-то в гардеробе и ее пальцы, скользнув по книге, сомкнулись на листе бумаги.
Девушка машинально разгладила его. Она увидела знакомый почерк и, прочтя слова, которые знала уже наизусть, вздрогнула, охваченная тоской, воспоминаниями с ароматом соли и водорослей.
Мэри знала, что ей не следует хранить записку от Виная, и, сидя на веранде в свете заходящего солнца, вдыхая запах угасающего дня и ощущая на языке вкус спелых фруктов, остывающей пыли и ностальгии, охваченная желанием и болью, она разорвала лист надвое.
Однако, смяв эти два кусочка бумаги в кулаке, девушка поняла, что не в силах их выбросить.
Найдя в столе клей, Мэри очень осторожно, дрожащими руками, долго и тщательно склеивала записку. Закончив, девушка бережно разгладила бумагу. Разрыв был почти не заметен. Записка выглядела такой же, как и раньше. Почти идеальной.
Мэри шмыгнула носом. С мокрым лицом она спрятала записку подальше в гардероб, положив ее рядом с книгами, и принялась склеивать осколки своего сердца. Когда она закончила, ее сердце тоже было почти идеальным. Почти.
Часть 3
Желание
Глава 32
Сита
Хорошая жена. 1930 год
Свадьба Ситы и принца Джайдипа была, по общему мнению, самой великолепной в истории королевства.
Торжества длились несколько дней.
Со всех уголков Индии во дворец прибыли сановники и члены монарших семей вместе со своей свитой. Охотничьи забавы сменялись зваными вечерами, а званые вечера – охотничьими забавами. Музыка, песни и танцы не стихали ни на минуту. Фейерверки продолжались глубоко за полночь, окрашивая дворец и его окрестности разноцветными вспышками.
Жонглеры и глотатели огня, факиры и гадалки, гимнасты и заклинатели змей, цирковые соколы и танцующие медведи.
Залпы из пушек.
Для Ситы эти дни проходили словно во сне. Ею восторгались и восхваляли ее красоту. На нее устремляли взгляды, полные любви и восхищения. Ее осыпа́ли подарками. Своего будущего мужа Сита почти не видела: для мужчин и женщин были предусмотрены отдельные церемонии.
А вот его мать она видела слишком уж часто.
Ее собственная мать – женщина, сумевшая выдать свою единственную дочь за самого завидного жениха в королевстве, – купалась в лучах славы. Ее лицо будто светилось изнутри, и никакое количество колкостей, злобных замечаний и шепотков о «своенравности» ее дочери, запустившей свои когти в принца, не могли погасить этот свет.
И Сита, и ее мать научились не обращать внимания на бессильные выпады проигравших женщин; Сита не удостаивала ответами даже едкие комментарии королевы, которым, казалось, не будет конца. Она победила. Она выходила замуж за сына этой женщины против ее желания. И королева ничего не могла с этим поделать. Поэтому если ей хочется говорить гадости – ну что ж, пускай.
Однако кое-что все же немного омрачало радость девушки. Это были слухи, повторяемые шептавшимися приятельницами королевы.
«Король не очень-то хорошо выглядит, – говорили они. – Он недоволен выбором сына?»
«Они просто выдумывают», – твердила себе Сита. Однако в глубине души все равно волновалась, что в самый последний момент что-то может пойти не так.
Ей удалось улучить минутку и отойти с братом в уголок, где их не слышали многочисленные собравшиеся женщины. Среди них было несколько доброжелательниц вроде той, что предупредила Ситу насчет приятельниц королевы во время дарбара, но в основном женщины были на стороне королевы; они холодно улыбались Сите, когда она смотрела на них, или бросали на нее оценивающие взгляды, когда думали, что девушка их не видит.
«Когда я стану королевой, – мысленно предупреждала их Сита, – я такого не потерплю».
Кишан после продолжительных празднеств выглядел очень усталым.
– Сита, помимо того, что он наследник престола, принц, похоже, еще и очень хороший человек. Кто бы мог подумать, что ты… что мы…
– Я могла, – резко ответила Сита. – Я знала, что меня ждет великое будущее. И лишь ожидала, когда мир тоже это увидит.
Брат рассмеялся:
– Да, это правда.
– Что ты думаешь о короле?
– В каком смысле?
– Люди говорят, что он выглядит бледным и изможденным. И что его огорчает наш союз.
– Мне так не кажется. – Кишан задумчиво посмотрел на нее. – С каких пор ты стала волноваться о том, что думают люди? Девчонке, которую я знал, было наплевать, кто и что о ней думает, даже если этот человек – король. Именно это в тебе и поражает. Не говори мне, что ты изменилась.
Сита лучезарно улыбнулась, избегая, впрочем, встречаться с братом взглядом. Как сказать ему о том, что она пребывает в таком восторге и возбуждении, что это иногда пугает ее саму? Что она лежит по ночам без сна, беспокоясь, что что-то может пойти не так? Что у любого счастья есть своя цена?
Ей вспомнились слова айи: «Во время церемонии твоего наречения жрец объявил, что каждое удачное событие в твоей жизни будет иметь свою цену».
Мэри обвиняла Ситу в аварии, в которую попали ее родители. Отец говорил, что она приносит неудачу, а мать твердила: такой характер, как у нее, доведет до беды…
Сите не следовало придавать значение всему этому, но темными ночами, когда праздник стихал и она лежала в постели, ее преследовали опасения. Однако теперь брат смотрел на нее с такой верой, и благодаря его взгляду все тревоги казались ей незначительными.
– Сита, ты станешь лучшей королевой в истории этого королевства, и я говорю так не только потому, что я твой брат. Я это знаю.
Кишан вновь стал ее союзником. Может ли она на него полагаться? Всегда ли он будет на ее стороне? И почему она думала обо всем этом – о врагах и союзниках? Почему, ведь сейчас она должна пребывать в экстазе? Теперь, когда ей удалось достичь того, за что другие девушки отдали бы что угодно.
