– Здравствуйте, господин хороший! – приветливо поздоровалась «рожа», широким жестом обводя притихшую компанию. – А мы тут с товарищами заскучали уже совсем! Откушать не желаете с нами, ваше превосходительство? Не желаете? Никак брезгуете? Робяты, а он нами брезгует! – скривившись, пожаловался громила и, цепко ухватившись за узел со шкатулкой, дернул его к себе.
– Не отдает, собака такая! – опять пожаловался он товарищам. – Ну что с ним делать-то станем, а?
Тут уже вся компания пришла в угрожающее движение. Все встали, даже «живой стол» ссыпал припасы прямо на камни мостовой. Только тогда Агасфер вспомнил об оружии, поставил узел на мостовую и, отступив на шаг, попытался достать из внутреннего кармана сюртука револьвер. Как назло, карман оказался глубоким; к тому же, рассчитываясь за «Кромвеля», он положил поверх револьвера портмоне. В общем, быстро достать оружие не получилось.
Да и громилы оказались проворными. Они мгновенно окружили жертву, один приставил к горлу Агасфера жало длинного острого клинка, двое схватили за руки, буквально распяв его на сырой стене. Самый из них разговорчивый, дыша перегаром, принялся деловито шарить у него по карманам. Пятый присел возле шкатулки и, не желая возиться с узлом, полоснул тряпицу лезвием опасной бритвы.
Вспоминая потом эти непростые минуты, Агасфер с удивлением отметил, что бандиты не кричали, не угрожали – «работали» очень спокойно, перекидываясь какими-то будничными фразами.
– Гаврик, тут в узле старье какое-то. То ли шарманка, то ли коробка с музыкой…
– О-о-о, а портмоне-то у нас какое толстенькое, аппетитное… Ну-ка, ну-ка… Братцы, да тут полный «лопатник»
[36] сламу!
– Гаврик, а левая «клешня» у господинчика какая-то неживая… Холодная! – недолго думая, громила прошелся по рукаву лезвием бритвы. – Смотри, Гаврюха, искусственная рука! Слушай, может, тоже захватим? Прикинь, искусственную руку в толпе можно поверх «клифта»
[37] приспособить, а свободной «лопатники» тырить.
– Хочешь – забирай! – равнодушно согласился главарь, продолжая охлопывать карманы жертвы. Нащупав, наконец, револьвер, он с торжествующим удивлением выудил его, подкинул на ладони, заглянул в стволы и удивленно присвистнул:
– Братва, а клиент-то наш совсем «уважительным» оказался! У него смотри какой самострел в кармане, а он не сопротивляется, не орет, бежать не норовит!
– Такого даже в колодезь наш жалко, – нарочито поддержал второй громила, бросая возню со шкатулкой – совсем старым и негодным показалось ему это «старье»!
«Приговор», таким образом, был вынесен. Главарь, поигрывая отобранным револьвером, отступил на шаг. Отступили и громилы, держащие Агасфера за руки.
– Ну, господин хороший, выбирай, раз такое дело: сам разденешься, или с мертвяка одежку сыматъ будем? Ты, Сулема, напрасно рукав у «клифта» ему бритвой пропорол, теперь барыгам относить надо, на шитье тратиться…
Главарь направил на Агасфера револьвер:
– Ты глухой, что ли? Раздевайся, сволочь! Быстро!
Агасфер уже принял решение. Сделав плаксивую гримасу, он замотал головой:
– Я сам, сам, господа! Все сниму – пощадите только!
Он сполз по стене на землю, начал снимать сапог. И, воспользовавшись начавшейся перебранкой головорезов, зацепил носком левой ноги пятку Гаврюхи с револьвером, а правой что было сил ударил по этой же ноге ниже колена.
Послышался хруст ломающейся кости. Гаврюха, теряя равновесие, рухнул, выронив револьвер. А Агасфер уже стоял на ногах и стремительно двигался к опешившим бандитам. Перехватив в запястье руку громилы с бритвой, он культяшкой ударил его под локоть. Рука хрустнула и вывернулась в плечевом суставе.
Итак, двоих Агасфер вывел из строя, однако оставшиеся трое оказались опытными уличными бойцами. У всех у них были ножи, а у одного еще и дубинка на ременной петле. Отсекая Агасфера от валявшегося револьвера, они стали окружать его.
И неизвестно, чем бы закончилась неравная схватка, если бы в конце переулка не послышались быстрые шаги и громкие голоса.
– Вода
[38] робяты! – крикнул кто-то из громил, все трое бросились прочь и нырнули в малозаметный проход между подпорками каменной стены.
Агасфер между тем продолжал искать в полутьме выпавший из рук главаря револьвер. Через мгновение, найдя его, поставил на боевой взвод и присел возле катающегося по камням Гаврюхи, у которого, судя по всему, было раздроблено колено.
Шум усилился, по потолку и стенам лабиринта забегали лучи фонарей. А скрывшаяся было в каменной щели троица вывалилась обратно, теснимая несколькими городовыми с револьверами в руках.
– Облава! – истошно заорал громила с дубинкой и попытался прорваться в еще один проход, неподалеку от присевшего Агасфера.
Тот, не задумываясь, выстрелил из левого нижнего ствола, целясь все-таки не в голову бандита. Яркая вспышка и громкий выстрел едва не оглушили всех участников этой сцены. Наступающие на мгновение остановились, а потом закричали со всех сторон:
– Полиция! Всем бросить оружие! Стреляем без предупреждения!
– Брось дубину! – закричал и Агасфер, направив на одного из громил револьвер.
Тот, обезумев от ярости и страха, почему-то посчитал главным виновником облавы именно Агасфера.
– Ах ты, гнида! – прорычал он и, раскрутив дубинку, выпустил из рук ремешок. Агасфер, поднимаясь на ноги, услышал сердитое жужжание, затем получил сильнейший удар в голову и, уже теряя сознание, нажал на второй курок…
* * *
Наполовину оглушенного ударом дубинки Агасфера и Гаврюху увезли в ближайшую полицейскую часть. Не пострадавших в схватке бандитов рассовали по камерам городского тюремного замка. За Агасфером в околоток приехал сам полковник Архипов.
Справедливости ради отметим, что полковник, при виде купленного у госпожи Гамрецкой раритета, едва не позабыл о своем коммивояжере. Позднее он рассказал Агасферу, что шкатулка была изготовлена в единственном экземпляре неизвестным мастером XVII века для Оливера Кромвеля. Ненавидевший Карла I генерал-лейтенант так называемой парламентской армии не отказывал себе в удовольствии ежевечерне заводить шкатулку и смеялся всякий раз, когда перед ним начинала нарочито неуклюже крутиться фигурка не традиционной балерины, а мужчины со знаками королевского отличия. А в конце этого танца невесть откуда появлявшийся «чертик» сносил королю голову.
Когда после смерти лорда-протектора в Англии начались смута и хаос
[39], «богомерзкая шкатулка» лишь каким-то чудом сохранилась и даже была выкуплена за гроши неким предприимчивым торговцем.
