– Это означает делать дело наполовину, – усмехнулся Берг. – Merx est quidguid vendi potest
[24], разве не так? А продать я могу, по-моему, больше, нежели консультации и советы. Так что, господа, если вас не смущает мое немецкое происхождение – ведь это немец главный враг России, – то я с вами!
– Ну вот видите, господа, я же вам говорил! – Архипов крепко пожал руку сначала Агасферу, потом остальным.
Куропаткин подошел к Бергу, с прищуром взглянул в лицо:
– Я же говорил: Геок-Тепе! Там я вас, молодой человек, и «Станиславом» награждал, прямо в конце боя! А вы изволили отпираться! Молодцом, молодцом, Берг! Вы мне только признайтесь хоть сейчас: я ведь до сей поры понять не могу, как ваша рота так быстро минный проход смогла устроить?
– Ничего особенного, ваше высокопревосходительство! Действительно, глубокие траншеи для мин копать под огнем противника несподручно было. Так мы их мелкими, но почаще понаделали, а под сами мины приспособили старые ядра, скованные цепями попарно! Одно скатится, рванет – и для второго уже «ложе» готово!
– Молодца, молодца! Дело прошлое, а все равно молодца! Ну, в общем, я рад, Берг, что вы сделали правильный выбор!
– Не Берг! Агасфер – пусть будет Агасфер, раз так ему хочется. Ну, господа офицеры, за успех нашего правого дела! – поднял свой бокал Архипов. – Полку нашего прибывает – глядишь, и перейдем когда-нибудь от болтовни к важным и нужным делам!
Выпили. Ставя бокал на низкий столик, Зволянский бросил быстрый взгляд на незаметно появившегося в столовой Терентъева, поджал мимоходом губы.
– Ах да, Владимир Семенович! Не в службу, а в дружбу: я где-то в гостиной портфель свой впопыхах оставил. Поищите, принесите, голубчик!
И едва тот, щелкнув каблуками, поспешил идти выполнять распоряжение, Зволянский заметил:
– Господа, мы здесь все одна семья! Однако прошу учесть, что в любой семье действуют своего рода законы военного времени и нравственности. Не болтать, каждый знает лишь то, что обязан знать по долгу службы и характеру своих поручений. Я первым извинюсь перед Владимиром Семеновичем за свои мрачные подозрения, если они окажутся фикцией, но пока, увы: его проверка, к сожалению, не завершена! В биографии Терентьева есть один момент, нуждающийся в прояснении. Скажу сразу: проверка затягивается не из-за лености или неумения нашей внутренней, так скажем, службы безопасности, а по причине отсутствия на данный момент в Петербурге важных свидетелей. Поэтому в беседах с участием ротмистра кое в чем мы обязаны быть пока сдержанными.
– Ну-с, наш поздний завтрак закончен, господа! – объявил Архипов, вставая. – Извините за прямоту, но делу всегда нужно время. Вы можете продолжать общение, а меня ждет загадка механизма танцующего паяца. С вашего позволения я покидаю вас. Господин Агасфер, если желаете, то можете составить мне компанию. Или продолжить свои прогулки по Петербургу!
– Благодарю за приглашение, Андрей Андреич. Как я понимаю, оно дорогого стоит. Но мне действительно хотелось бы прогуляться. А чтобы не бродить просто так, я выберу пару-тройку перспективных объявлений о распродажах старины. Честь имею, господа!
И Агасфер быстро покинул столовую.
– Каков характерец! – мотнул головой Куропаткин. – Не раздумывая, порвать бумагу с адресом невесты. Не пожелать хоть краем глаза глянуть на свою Настеньку… Я бы не смог так, пожалуй!
Зволянский расхохотался:
– Не смогли бы, говорите? А наш Агасфер смог! Ай-яй-яй… Я старый сыщик, милостивые государи! Слишком старый, чтобы не заметить, что перед тем, как порвать бумажку с адресом, наш Агасфер скользнул по ней взглядом. При его-то памяти! Кто хочет пари, господа?
– Только не по этому поводу, – улыбнулся Архипов. – Но я хочу попросить вас, Сергей Эрастович, о некотором одолжении. Агасфер отчего-то избегает компании Терентъева и наверняка пойдет в город один…
Провожая директора до дверей, Архипов тихо закончил:
– Не будет ли злоупотреблением нашей дружбой, Сергей Эрастович, попросить вас… Как бы это сказать…
– Присмотреть за мальчонкой? Ха! А то без вас бы не догадался! Будет у него высококвалифицированное сопровождение!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Рискованно откладывая свой отъезд в Ливадию до двух часов пополудни, директор Департамента полиции имел в виду несколько важных целей. Во-первых, хотелось составить собственное впечатление о «разъясненном Берге» – Агасфере. Во-вторых – «Астория»: Зволянский не забыл о настоятельном совете начальника петербургской охранки Вельбицкого и тоже хотел бросить взгляд на условия работы агентуры в гостинице, а кое с кем из агентов и лично поговорить накоротке.
Ожидалось также поступление сведений относительно внедренного в дом Архипова «подсадного». Никаких чудес, разумеется, Зволянский не ждал: внедренного австрийской либо немецкой резидентурой агента с первого раза не прищелкнешь: люди с опытом, работают не «на авось», и уж если «всадили» в особняк агента, то его легенда окажется весьма качественной. Сразу не «расколоть»…
«Но и отрицательный результат тоже полезным бывает, – рассуждал Зволянский. – Бог даст, методом исключения и доберемся до этого троянского коня».
Однако главной причиной переноса времени выезда из Петербурга была задумка переманить в Северную столицу очень нужного и безусловно полезного делу человека. Не приказать, не издать распоряжение о переводе – на это полномочий у директора хватит! Но какой же инициативы и рвения ожидать от человека, которому приказывают бросить привычное и начать непростое дело с новыми людьми? Поехать-то он поедет, никуда не денется – но и спрос с такого работничка невелик. Будет отрабатывать «от сих и до сих» – и всё.
Зволянский подписал было вчера вечером служебную депешу о вызове нужного человека к прибытию литерного экспресса из Петрограда в Москву. Сядет человек в салон-вагон, до Севастополя дорога длинная, времени на уговоры хватит. Но, поразмыслив, депешу переписал, велел «кандидату» выехать ему навстречу, в Бологое. Пока до Москвы доберутся – вопрос будет в любом случае решен. Зато человеку не придется потом ехать до Севастополя, а потом обратно, время терять. Наверняка оценит, видя проявленное к нему уважение со стороны директора Департамента полиции.
А до Бологого можно и вздремнуть – правильную Архипов мысль обронил! Ночка бессонная была, а как там в Ливадии все обернется – никто не ведает.
Мощный локомотив всего с двумя прицепленными вагонами – второй для балласта, чтобы не мотало начальство из стороны в сторону – рванул от вокзала ровно в 2 часа пополудни. Зволянский спросил чаю с лимоном, две рюмки коньяка – чтобы лучше спалось – и вскоре уже вовсю похрапывал, велев порученцу разбудить его за полчаса до прибытия экспресса в Бологое.
Само собой разумеется, что при распределении обязанностей в «кружке инакомыслящих» Зволянскому выпало едва ли не самое трудное: сформировать «руки» и «ноги» новой, только что рождающейся тайной службы – филеров и секретных сотрудников. И тех и других в петербургской охранке было, как говорится, с избытком. Однако Зволянский решил иначе. Взять на службу в будущую контрразведку московских «волкодавов», не посвятив в это дело местное начальство, было никак невозможно. Поползли бы всякие нелепые слухи, в том числе и о недоверии к контингенту первого помощника, начальника петербургской охранки. Кто-нибудь из низших чинов непременно проговорится, похвастается оказанным доверием – глядишь, и пошла писать губерния!
