Она даже не надеялась выспаться, ожидая беспокойную ночь с кошмарами, в которых злобные сумасшедшие будут гоняться за ней с ножом. Но, к удивлению, сон нарушил только звонок будильника. Хлопковое покрывало горчичного цвета валялось на полу скомканным. На двери аккуратно висела форма, а под плетеным стулом стояли ее добротные черные туфли. Эллен встала и наполнила раковину горячей водой. Что бы ни готовил предстоящий день, хуже, чем вчера, быть не могло.
Увидев в палате Герти, она вздохнула с облегчением. Та лежала на кровати, уставившись в потолок. Судя по всему, сейчас ей было ничуть не лучше, чем в том ужасном изоляторе, но сказать наверняка было сложно. Когда Эллен вошла в кабинет и повесила верхнюю одежду, сестра Уинстенли принимала отчет ночных сестер.
– Герти снова в палате.
– Да, сестра, я видела.
– Смотрите за Ритой. Она не примет Герти с распростертыми объятиями, а драки нам здесь совершенно не нужны. – Увидев обеспокоенное лицо Эллен, сестра рассмеялась. – Добро пожаловать в еще один день в раю. Готовы заняться зубами?
Из тридцати двух пациенток крыла F10 восемнадцать носили съемные протезы. Ночные сестры чистили их и оставляли на ночь в стаканах с водой. Эллен взяла поднос, на котором они стояли, и начала обход. Это было ужасное зрелище: восемнадцать стаканов с плещущимися в стерилизационной жидкости зубами и бледно-розовыми деснами. Она почувствовала себя актером массовки в низкобюджетном фильме ужасов. Решив начать с Герти, она подошла и легонько тронула ее за плечо.
– Вставайте, Герти. Вот ваши зубы. – Та заворочалась, и Эллен помогла ей сесть. – Как вы сегодня?
Конечно же, ответа не последовало. С более близкого расстояния Эллен увидела, что глаза у Герти покраснели и опухли, а под ними залегли лиловые круги. Было похоже на то, что ее били. Но Эллен отбросила эту мысль – она была ужасна. В конце концов, это же больница, где за пациентами ухаживают, а не тюрьма строгого режима.
Она поставила поднос в ногах Герти и стала изучать этикетки. Обнаружив стакан с ее зубами, Эллен поставила его на прикроватную тумбочку. Неизвестно, было ли дальнейшее намеренным действием или случайным, но Герти дернула ногой так, что поднос со всем содержимым оказался на полу. Для Эллен все происходило словно в замедленной съемке. Поймать поднос она не успела, и семнадцать протезов теперь валялись на полированной деревянной поверхности и насмешливо ей улыбались.
Эллен в ужасе смотрела на это ужасное болото, не зная, как ей убрать все до того, как здесь окажется сестра. Но было слишком поздно. Когда что-то шло не так, сестра Уинстенли в ту же секунду оказывалась на месте происшествия.
– Что здесь стряслось? – спросила она из-за спины Эллен.
Та бросила взгляд на Герти, которая бесстрастно смотрела перед собой.
– Это моя вина, сестра. Не знаю, как так вышло, он просто… выскользнул, – промямлила она, заливаясь краской от смущения.
– Найдите дежурную сестру, пусть она все уберет, а потом промойте зубы под краном.
– Но разве не нужно будет их стерилизовать?
– Думаете, у нас есть на это время? Просто промойте их и раздайте.
– Но… я не знаю, кому какие зубы раздавать.
– Идите путем проб и ошибок. Но делать все нужно быстро. Даже если кому-то попадутся чужие зубы, это не конец света. Половина этого даже не заметит.
Эллен скривилась от омерзения. Ее чуть не вырвало от мысли, что можно надеть чужие зубы. Герти сидела на постели с пустым стаканом в руках и, когда Эллен посмотрела на нее, вдруг улыбнулась ей, облизав губы и обнажив идеально ровный ряд чистых зубов.
5
Почти два месяца пролетело с тех пор, как она покинула родной дом. Эллен шла по улице, на которой выросла, и с удовлетворением отметила, что ничего не изменилось. Газовые фонари по-прежнему освещали скользкие камни, а дети с ободранными коленками сидели кучками на тротуаре и обсуждали свои детские происшествия. Да, нужно было предупредить мать о приезде, но решение она приняла спонтанно, доступа к телефону у нее не было, а другой возможности сообщить просто не существовало. Выдержав столь бурный старт жизни в психиатрическом отделении, она заработала пару выходных и была не в силах противиться сильнейшему желанию вернуться в родительский дом, в свое убежище. Пусть даже мама упадет в обморок от неожиданности.
Как только она открыла входную дверь, из кухни повеяло маминым пирогом с мясом и почками. И пусть почек в нем обычно было больше, чем мяса, у нее тут же потекли слюнки.
– Мам! – крикнула она. – Это я. Сюрприз!
Миссис Кросби сидела у камина на перевернутом вверх дном ящике из-под фруктов и что-то штопала. От близости огня у нее горели щеки. Она тут же поднялась и обняла единственную дочь.
– Эллен, дорогая, что же ты не предупредила? Я бы что вкусненькое приготовила. Что же это такое, хватит ли еды? Ну, ничего, Бобби обойдется бутербродами. Да и рыбные консервы в шкафу лежат. А он отдаст старшей сестренке свой кусок пирога и капустный отвар выпьет, да?
Эллен улыбнулась. Как же хорошо она знала свою мать – та и вправду тут же пришла в крайнюю степень возбуждения.
Они обнялись, и Эллен с блаженством вдохнула родной, уютный запах маминой кожи. Миссис Кросби использовала одно и то же ярко-зеленое мыло и для стирки грязных воротников мужа, и для умывания. Должно быть, его сухость компенсировал щедрый слой холодных сливок, который она ежевечерне накладывала на лицо, потому что выглядела она цветуще – ее коже завидовали женщины на десять лет младше.
– Я в самый последний момент решила, – сказала Эллен, опустившись в единственное кресло в комнате, отцовское. Миссис Кросби бросила нервный взгляд в сторону двери.
– Не волнуйся, я встану, когда он придет.
– Да, ты же знаешь, он такой уставший приходит с работы, и я люблю, чтобы он посидел немного перед ужином, прикрыл глаза.
Эллен покачала головой.
– Есть ли еще мужчина на этом свете, кого так же холят и лелеют, как моего отца?
Миссис Кросби вытерла руки о халат и начала оправдываться:
– Он ведь так много работает, и все в дом. Уголь добывать – это же спину можно сломать. И перерывов нет совсем – даже бутерброды и те на бегу ест.
– Мам, я просто пошутила. – Эллен вытянула шею, чтобы посмотреть, что происходит на кухне. – А где наш Бобби? Уже темнеет.
– Да играет где-то на улице. Странно, что ты его не видела. Может, в футбол пошел поиграть. Проголодается – придет.
Эллен просто обожала младшего братишку, и это чувство было взаимно. Ему было всего восемь, и разница в возрасте могла бы стать преградой их общению, но между ними образовалась особенная связь. Когда он узнал, что Эллен уезжает, расстроился так, что его пришлось буквально отдирать от нее перед отъездом.
– Я скучала по нему. Как у него дела?
