Она свернулась клубком, и по щеке потекла слеза. Все, кого она любила, всегда оставляли ее, так или иначе.
33
Недели еле тянулись, один бесконечный день шел за другим в однообразных никчемных спорах и диктаторских проявлениях сестер. От доктора Лэмборна не было никаких известий, словно он никогда и не работал в Эмбергейте. Сначала Эми вела себя истерично, при малейшей возможности всех допекала и клянчила у сестер хоть какую-то информацию. Но все это не принесло никакого результата. Ее попытались напичкать успокоительными, чтобы притупить чувства и превратить в послушную пациентку, которая не будет доставлять хлопот. Но таблетки она не пила. Мастерски притворяясь, она театрально закидывала голову, делала вид, что глотает их и запивает водой. В итоге под матрасом у нее скопилась целая гора пилюль.
Однажды утром она гуляла с Белиндой по площадке. Они проходили мимо участка, который когда-то служил внутренним двориком для прогулок, а сейчас его должны были покрыть дерном и оформить цветочными клумбами. Белинда взяла Эми под руку и прижала к себе.
– Я рада, что ты моя лучшая подруга.
Эми недоуменно покосилась на нее. Она бы вообще не использовала это слово для описания их отношений. Скорее, две невезучие девушки, вынужденные извлекать максимум из обстоятельств. Не считая факта пребывания в этом заведении, у нее не было ничего общего с Белиндой, и если им когда-нибудь суждено отсюда выбраться, она при встрече перейдет на другую сторону улицы, чтобы не здороваться. Но сейчас лучше дружить, чем враждовать.
– Я тоже рада, – похлопала она ее по руке.
Увидев у курятника Эда, который с корзинкой собирал свежие яйца, она высвободила руку из захвата Белинды.
– Если не возражаешь, я бы хотела некоторое время провести одна.
– Но почему? Лучшие подруги не нуждаются в одиночестве.
– Пожалуйста, Белинда. Мне просто нужно время подумать. Давай встретимся в палате.
Не ожидая ответа, она оставила Белинду и направилась к единственному настоящему другу, который был у нее в Эмбергейте.
– Доброе утро, Эд.
Он вытащил голову из инкубатория, держа в руках два теплых коричневых яйца.
– Доброе утро! – сказал он и раскрыл ладонь. – Посмотри, какие красивые! – Он улыбался так, словно сам их снес.
Эми улыбнулась. Только Эд мог так радоваться паре яиц.
– Да, они чудесны, правда.
– Как ты?
Это был не формальный вопрос. Эд понимал ее как никто. Пусть она и не была готова рассказать ему про все, что случилось между ней и доктором Лэмборном, он знал достаточно, чтобы понять, какую боль доставляло ей его исчезновение. И она полагалась на него все больше и больше. Можно даже сказать, что без Эда она бы не выдержала этой агонии.
– Все еще задаюсь вопросом, что я здесь делаю – брошенная собственным доктором. Он единственный, кто мог вытащить меня отсюда. А теперь я здесь сгнию.
– Это еще неизвестно. Он отсутствует совсем недолго.
– Четыре недели и два дня.
– Пойдем. – Он протянул ей свою ладонь.
Она сделала шаг вперед и взяла его за руку. Он загорел и выглядел гораздо более здоровым. Эми со страхом подумала, что его вскоре могут выписать. Она предпочитала даже не думать об этом.
– Мне только нужно передать яйца Дуги.
Он побежал к тому месту, где тот стоял с группой пациентов, объясняя каждому задачу в саду и показывая разницу между сорняками и растениями. Эми смотрела за тем, как он уверенно бежит. От шатающейся походки не осталось и следа. Конечно, она была рада за него. Восстановление заняло много времени, и его решимость и настрой окупились сторицей. Но мысль, что он может уехать из Эмбергейта, приводила в ужас.
Стоял очередной жаркий день. Последние недели температура зашкаливала, но единственным минусом погоды была лишь повышенная раздражительность сестер.
– Давай посидим здесь, – показал Эд на траву перед старым павильоном для крикета, и они расположились там, под безоблачным небом. Он лег на спину, скрестив руки за головой. – Смотрю в небо и забываю, где нахожусь.
Она легла рядом, но оперлась на локоть, чтобы повнимательнее рассмотреть его лицо. Глаза у него были закрыты, черты расслаблены, а ямочки почти незаметны. Сорвав в траве лютик, она прикоснулась к его подбородку. Эд тут же сложил руки и сел.
– Ой, на меня кто-то сел.
– Это я, дурачок, – засмеялась она и показала ему цветок. – Я просто хотела понять, любишь ли ты лютики.
– А, ясно, – протянул он. – И как, люблю?
– Да, любишь, – объявила она, любуясь тем, как сияет его кожа.
Он нарвал маргариток, сделал из них венок и надел на голову Эми.
– Как красиво, – прошептал он, подался вперед и поцеловал Эми в щеку. У нее дернулась рука, и она поднесла ее к тому месту, где только что были его губы.
– Я… мне очень жаль, – смутился он. – Не знаю, что на меня нашло.
– Не жалей, – тихо сказала она. – Я точно не жалею.
34
Ее отправили на склад за одеждой для новой пациентки. Концепция открытых дверей подразумевала, что теперь персонал мог делегировать пациентам поручения, выполнять которые сестры считали ниже своего достоинства. Эми не возражала. Любая возможность сбежать из палаты на время воспринималась ею как желанное облегчение. Она шла по бесконечному коридору, положив руку на блестящую коричневую плитку, и наслаждаясь моментом одиночества. С момента отъезда доктора Лэмборна прошел еще месяц, и от него по-прежнему не было никаких новостей. Когда она думала о том, что он ее использовал и выбросил, как вчерашнюю газету, в ней поднимался гнев такой силы, что она не могла его контролировать. Но были и другие, более спокойные моменты, когда она чувствовала, что он ее не оставил. Должно быть какое-то логическое объяснение. В конце концов, он был очень заботлив, она знала это как никто другой, поэтому можно было понять, что семейные заботы занимают время.
Взяв комплект одежды, она решила вернуться в палату другим путем, наслаждаясь одиночеством длинных коридоров, в которых каждый звук отдавался долгим эхом. А других звуков кроме ее собственных шагов вокруг не было. Проходя мимо запертых палат, она ускорила шаг. Для некоторых сумасшедших двери палат навсегда останутся закрытыми.
Трудно сказать, было это осознанным решением или случайностью, но через какое-то время она оказалась около кабинета доктора Лэмборна. Ее сердце забилось чаще, когда она увидела, что дверь слегка приоткрыта. Она стояла, затаив дыхание, и прислушивалась к тому, что происходит внутри. Там определенно кто-то был – этот человек открыл и закрыл ящик стола, затем открыл другой ящик, словно что-то искал. Она положила одежду на пол, пригладила волосы, щипнула себя за щеки, чтобы добавить румянца, и постучала в дверь.
