25
Эми подошла к кабинету доктора Лэмборна, занесла руку, чтобы постучать, и замерла. Кровь прилила к шее, и она уже чувствовала, что на очереди щеки. Она провела рукой по волосам. Они отрасли до плеч и пусть до прежнего роскошного состояния еще не восстановились, но с тех пор, как новый заведующий распорядился вернуть в больницу шампунь, стали гораздо мягче. Эми не была с ним знакома, но уже испытывала чувство благодарности за те позитивные изменения, которые он вводил один за другим. Она поправила халат, надеясь, что придет день, и больничный гардероб тоже будет пересмотрен. Впрочем, ей это было уже не очень важно. Она не планировала задерживаться здесь надолго.
Облизав губы, почувствовала вкус помады, которую только что нанесла. И, сделав глубокий вдох, наконец постучала в дверь.
– Войдите.
Доктор не сразу поднял голову. Он поддерживал ее рукой и что-то писал в блокноте.
– Доброе утро, доктор Лэмборн.
Радостный голос Эми заставил его посмотреть на нее, и он не смог скрыть удивления.
– Доброе утро, Эми! Вы сегодня звучите намного жизнерадостнее.
Не дожидаясь приглашения, она плюхнулась на стул напротив и скрестила ноги.
– Так я себя чувствую, доктор, и все это благодаря вам.
Заметив его смущение, она еле сдержала улыбку.
Он встал и указал на диван.
– Приступим?
– О, доктор Лэмборн, что это вы такое предлагаете мне?
Он ослабил узел галстука.
– Перестаньте, Эми. Вам это не идет.
Она легла на диван и обхватила рукой колено. Доктор тем временем просматривал свои записи. Тишину нарушали только громкое тиканье и навязчивый звон высоких напольных часов в углу.
– Я так понимаю, недавно вы стали участницей очередной стычки в комнате отдыха.
Она закусила губу. Было ожидаемо, что он начнет с негатива, когда ей стало настолько лучше. Но она не поведется на провокацию. Сейчас важно сохранить бодрый настрой и не впадать в привычную строптивость.
– Это давно забыто, – отмахнулась она. – Пустяки.
– Что ж, если вы настаиваете…
– Настаиваю, – подтвердила она, поудобнее устроившись на диване.
– Хорошо.
Казалось, он с трудом выдавил из себя это слово, и ему трудно было поверить в то, что слышит.
– Вы здесь находитесь четыре месяца, Эми. Расскажите мне, какие у вас надежды на будущее, какие планы на жизнь вне больничных стен.
Ее сердце забилось быстрее. Это что-то новенькое. Обычно он копался в прошлом, заставлял ее вспоминать то, что она прятала в темных уголках сознания. Нужно действовать осмотрительно и сказать ему то, что он хочет услышать.
– Мне нужно научиться брать ответственность за свои действия, – начала она. – Я должна извиниться перед отцом, конечно же. И перед мачехой, Керри. – Она закатила глаза и задержала дыхание. – Мне нужно осознать, что смерть моей матери – не моя вина и что мой отец имеет право на счастье. – Эми поняла, что все идет как по маслу, и слова потекли из нее как из рога изобилия. – И никакой вины Керри в этом нет. Она не могла контролировать свои чувства и не влюбляться в моего отца. И то, что второй матери у меня уже не будет, не означает, что мой отец не должен жениться во второй раз.
Она повернула голову и посмотрела на него. Доктор сидел, закрыв рот рукой, но по глазам было видно, что он улыбается. Он ничего не говорил, а только одобрительно кивал, и она поняла, что это зеленый свет и нужно продолжать в том же духе.
– Я полна решимости снова стать счастливой. Познакомиться с мужчиной, завести семью в один прекрасный день.
– Ваша мать поддержала бы вас в этом.
Ей не понравилось, что он говорит за маму. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть душевное равновесие и ничем не выдать чувств.
– Да, я тоже так думаю, – ровным голосом сказала она.
Сбросив ноги с дивана, она переместила их поближе к его коленям.
– Как вам кажется, я привлекательна, доктор Лэмборн?
Он удивленно поднял брови. Неожиданная перемена темы застала его врасплох.
– Мое мнение в данном случае не важно, Эми.
– Для меня важно.
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
Она поняла, что вопрос его задел, но он мог и не отвечать. Эми видела ответ в его глазах и жестах.
– Как хотите, – улыбнулась она. Дотронувшись до ворота халата, она провела рукой по груди. – Здесь жарко или это только мне кажется?
Доктор Лэмборн ничего не сказал и вернулся за стол. Достав лист плотной желтой бумаги, он обмакнул перо в чернильницу.
– Я напишу вашему отцу подробное письмо и опишу ваш прогресс. С его согласия мы рассмотрим вопрос об отсутствии оснований для вашего дальнейшего пребывания здесь и о возвращении домой.
Ручеек надежды, которую она лелеяла, вот-вот грозил выйти из берегов. Волевым усилием она заставила себя сохранить видимость спокойствия и просто кивнула.
– Спасибо вам, доктор.
26
Вечера становились все длиннее, и доктор готовился насладиться бодрящей прогулкой до своего коттеджа и выдохнуть из легких спертый воздух кабинета. От одной мысли о любимом удобном кресле у дровяного камина невольно прибавлялся шаг. А когда он представил бокал красного, его богатый, терпкий аромат, готов был броситься бежать. Не успел он поднять ворот и спуститься до самого низа каменной лестницы, кто-то позвал его по имени.
– Доктор Лэмборн, – услышал он за спиной чей-то запыхавшийся голос и стук каблуков. – Слава богу, успела вас застать! – Стажерка Кросби стучала по груди, пытаясь отдышаться. – К вам пришли и говорят, что это срочно.
Он отогнул рукав и демонстративно посмотрел на часы.
– Боюсь, им придется подождать. Скажите, пусть запишутся в установленном порядке на прием. Людям нужно понимать, что они не могут врываться ко мне в любое время и ожидать, что я их приму.
Не ожидая ответа, он пошел к воротам. В конце концов, он занятой человек, который после тяжелого рабочего дня хочет побыть наедине с собой.
– Доктор Лэмборн, подождите.
Он не остановился. Сестра побежала за ним и схватила за рукав пальто.
– Отпустите, – буркнул он.
– Простите, но женщина очень расстроена, доктор Лэмборн, и настаивает, чтобы ее приняли именно вы. Она отказывается рассказать, в чем дело, но она в ужасном состоянии.
Он выругался про себя. Если бы он не задержался, прибираясь на столе, то уже успел бы миновать ворота и покинуть зону видимости. Сестра Кросби стояла, молитвенно сложив руки. В глазах ее была мольба.
