Глава 20
Утром меня разбудил голос Марка:
— Так ты всё же решила остаться?
Я открыла глаза и увидела хитро улыбающееся лицо.
— Несколько часов назад была уверена, что съезжаю, — сонно проговорила я, — вряд ли с того момента что-то изменилось.
— Ты сегодня славно выспалась, я пришёл с работы — ты уже спишь, проснулся — ты ещё спишь. Избегаешь меня таким образом?
— Если и так, я это делаю неосознанно, — недовольно буркнула я. — Который час?
— Восемь утра.
— Через полчаса буду готова.
— Можешь не торопиться, времени у нас много.
Когда мы ехали в такси, заваленном моими сумками, я чувствовала облегчение, мне казалось, что теперь, наконец, моя жизнь начнёт налаживаться и в конечном итоге вернётся в прежнее русло.
— Спасибо тебе большое, — сказала я, повернувшись к Марку. — Ты так много сделал для меня, а я ни разу тебя не поблагодарила.
Машина неторопливо покачивалась, скользя по гладкому шоссе, протянутому сквозь лабиринты шумного, перегруженного города. Марк положил свою ладонь на мою руку.
— Не за что. На самом деле ты для меня сделала намного больше.
— Единственное, что я всё это время делала — постоянно оскорбляла тебя и говорила гадости. Хотя, возможно, ты мазохист, и подобное отношение приносит тебе удовольствие.
Марк рассмеялся.
— Раньше я этого за собой не замечал.
— Тебе стоит быть внимательнее, — шутливо бросила я и, немного погодя, добавила: — Прости за весь тот бред, который я несла, я была не в себе.
— У тебя были на то причины. И к тому же иногда мне действительно это нравилось, — он выразительно посмотрел на меня и лукаво сощурился.
Моё лицо мгновенно залила краска. Я отвернулась к окну и до конца пути не проронила ни слова.
К полудню все чемоданы были перенесены в моё новое пристанище.
— Искренне тебя благодарю, — сказала я стоявшему в дверях Марку. — Спасибо за всё, не знаю, как бы я справилась без тебя.
— Слишком много благодарностей для одного дня. Ты прекрасно знаешь, что я отдал бы всё на свете лишь бы продлить это время.
— Благодарности много не бывает, тем более, когда тебе нечем отплатить.
— Почему же нечем? Позволь мне звонить тебе, и будем считать, что мы в расчёте.
— Это невозможно.
— Почему?
— Я люблю другого мужчину, Марк.
— Рискну заметить, что он бросил тебя.
— Это временная глупая размолвка, — убеждала я то ли Марка, то ли себя, — скоро мы снова будем вместе, и это именно то, чего я хочу.
Марк пристально смотрел мне в глаза, и я понимала, что он видит меня насквозь, он не верит ни единому моему слову и знает, что в глубине души я сама почти не верю в это.
— Прощай, — сказала я.
— До встречи, — ответил он.
Спускаясь по лестнице, Марк не обернулся, а я всё не могла закрыть за ним дверь. Мне представлялось, что он должен сказать что-то ещё, он должен ещё раз взглянуть на меня. Но он этого не сделал.
Остаток дня я провела, обустраивая своё новое жилище. К вечеру уставшая, но довольная, растянувшись на диване перед телевизором, я бесцельно щёлкала пультом и наслаждалась горячим шоколадом. Вдруг раздался телефонный звонок. Мама. В последние дни я даже не думала о ней, а сейчас мне стало страшно. Я боялась её гнева и повторного отвержения, но этот страх уже был не таким сильным как прежде. Он будто потускнел, смазался, отдалился. Пережив однажды то, что в прошлом наводило ужас, перестаёшь наивно полагать, что это может тебя убить. Поднеся телефон к уху, я спокойно сказала:
— Алло.
— Алло, Аня? Куда ты пропала? Почему не звонишь?
— По-моему, ты тоже не стремилась к общению.
— Где ты?
— Дома.
— Дома — это где?
— В квартире, которую сняла.
Разговор напоминал допрос, и это начинало меня раздражать.
— Значит ты уже не с тем мужиком, слава богу.
— С чего такая уверенность, что я не с ним? — гневно выпалила я. — Может, он и сейчас со мной.
— Это правда?
— Если и правда, какое тебе дело? — меня захлестнуло негодование. — Целых три недели тебя абсолютно не волновало, что со мной, где я и с кем, а теперь я обязана отчитываться?!
— Какое мне дело?! Я твоя мать! Мне всегда есть дело до того, что ты там вытворяешь! И да, ты обязана отчитываться. Я надеялась, что в тебе проснётся совесть, и ты сама мне позвонишь, но, как вижу, я тебя плохо воспитывала, — мама перевела дух и с новой силой выкрикнула в трубку: — Что у вас с Сашей?
— Ничего, — выцветшим голосом ответила я.
— Расстались?
— Да.
— Допрыгалась, значит. Крутила хвостом, с каким-то мужиком путалась, естественно, нормальный парень такого не выдержит. Это немыслимо! Я даже представить себе не могла, что ты можешь так низко пасть!
Эти слова больно ранили. Обвинения, которыми сыпала мать — человек, обязанный любить и поддерживать своего ребёнка, были необоснованными и незаслуженными, но, тем не менее, глубоко западали в душу. Я чувствовала себя никчёмной, гадкой, недостойной любви. Недавние, едва начавшие затягиваться душевные раны вновь начали кровоточить.
— Чего ты молчишь? Нечего сказать? — в её голосе звенела злоба. — Мне тоже сказать тебе больше нечего, и отец ни видеть, ни слышать тебя больше не желает.
За словами последовали протяжные гудки. Я бросилась на диван и уткнулась лицом в подушку. Мне было жаль себя, потерянных отношений с родителями, мне было жаль, что я разочаровала свою мать. Всю жизнь я старалась угодить ей, быть хорошей, правильной, умной, достойной. Каждый день мне приходилось заслуживать её любовь, теперь это в прошлом, мне не удалось стать идеальной.
Мне нужно было, мне было жизненно необходимо вернуть свою любовь, восстановить сломанные отношения с Сашей. Только это могло спасти моё растоптанное самоуважение, только любовь могла вытянуть меня из бездны, на краю которой я стояла.
Глава 21
Следующую неделю я провела в состоянии уныния и безнадёжности. Несколько раз пыталась дозвониться до Саши, но он не подходил к телефону. Я не понимала причин его молчания, придумывала всевозможные оправдания, объяснения, доводы, вновь набирала номер, слушала безжизненные гудки, завершала вызов, и всё повторялось сначала, сдаваться я не собиралась. К счастью, нам не дано знать заранее о результатах нашей деятельности, в противном случае, жизнь превратилась бы в бесконечное ожидание наиболее подходящего момента, приправленное праздным бездельем, скукой и сожалениями.
