Но то, что мы об этом не знаем, не значит, что этого нет. Это все было. И конечно, то, что осталось от средневековой литературы, — это первые любовные мемуары, написанные в XII веке. Их написал великий теолог и ученый Абеляр. Какая это литература! И что же случилось с Абеляром, с этим профессором теологии и носителем новой идеи? Его поймал Бернард Клервоский, который был очень серьезным теоретиком проевропейского военного рыцарства и строителем западноевропейской культуры, и кастрировал его за то, что тот соблазнил свою ученицу Элоизу, очень образованную и симпатичную девушку. Абеляр преподавал, преподавал и… все! Бернард ему тогда и сказал: «На коленях стоять должен, как перед Мадонной, а ты, негодяй, что сделал? Вот я тебя изловлю!» Сказал и сделал. Правда, потом они помирились, и Абеляр даже стал великим ученым в Сорбонне. Какие биографии!
Но важнее всего с этой точки зрения прочитать Данте — «Новую жизнь» и «Божественную комедию». «Новая жизнь» — совсем небольшая книга, и это тоже любовные мемуары. В ней он описывает большое любовное приключение, свою любовь к Беатриче, и рассказывает о том, как он оберегал ее имя. Она была дамой не простой, и он делал вид, что совершенно ею не интересуется. Специально ходил на банкеты, где она присутствовала, его сердце замирало, но он упорно продолжал делать вид, что она ему неинтересна. И чтобы это доказать обществу, даже начал ухаживать за другой женщиной. И до такой степени увлекся этим обстоятельством, что всерьез влюбился и они стали любовниками. Когда ее мужа перевели на службу в другой город, он стал туда ездить. И вот он пишет: «Что же это такое? Любовь небесная. Любовь земная. И любовь земная перевешивает». Он хотел любить понарошку, а получилось все наоборот. Но тут вдруг Беатриче умерла. Это было обычным делом, тогда часто умирали молодыми. Прекрасная дама должна умереть вовремя. Если она не умерла вовремя от чахотки, то она уже не годится на роль прекрасной дамы, это уже лжедама. От чахотки они умирали быстро, потому что не заботились о гигиене. Часто также умирали от сифилиса. И когда Беатриче умерла, с Данте случилось нечто невероятное. Он пишет о том, что она от него уходит, и он стал перед выбором: лелеять и беречь в себе образ его музы и прекрасной дамы или спать со своей любовницей. И то, и другое не получается. И он принял гениальное решение, правильное, о котором и написал в своей книге. Рыцарская культура дала свой невероятный культурный резонанс, и самым блистательным, высшим и глубоким проявлением этого резонанса стало вот это огненно-мужское поведение.
Крест и роза: символика готического собора
Практически все соборы имеют один и тот же план — это вытянутый прямоугольник.
Давайте рассмотрим, как устроен готический собор. Он имеет трехчастное деление. Нижняя часть называется «корабль». Заходя в готический собор, вы заходите на корабль. Средняя часть собора называется «трансепт», а верхняя часть — это алтарная часть. Именно на корабле собирается паства и сидит здесь, а корабль направляет высший Кормчий. Тема корабля — это символ из западноевропейской мысли. Вспомним, что говорили про Сталина? Наш рулевой и кормчий! Эта формула родом оттуда, Сталин просто подменил понятия. И это не случайность.
Трансепт — это нейтральная территория, ничья: она не Его и не наша, она выпадает в трансовый ноль. Это метафизическое место встречи Его и нас. А посередине находится самая главная точка, она называется «пуповина трансепта». Если вы зайдете в любой западный собор, то увидите, что именно над этой точкой и возводилась игла готического купола. Почему? Раньше в этой части собора, в боковых «карманах» размещали исповедальни — сейчас их почти нет. Это были места встречи Бога и человека. Человек должен был очиститься от грехов, и вся грязь выходила через эту точку пуповины. Вспомним, как Мандельштам писал:
Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй, мой древний бред, —
Башни стрельчатой рост!
Кружевом, камень, будь,
И паутиной стань,
Неба пустую грудь
Тонкой иглою рань!
Вот именно здесь и находится эта стрела: место, где душа. Это в алтарной части витает дух, а корабль — тело, но середина отдана душе. Между ними огромная связь. Тело и душа связаны, а дух нет. Василий Великий, главный теолог, говорил: «По молоду душа голосит телом, а по стару — наоборот». Душа и тело — история житейская и история душевная. А дух… Лучше всего написал Булгаков — то место в книге, где он описывает разговор Иешуа с Понтием Пилатом:
«— Чем хочешь ты, чтобы я поклялся? — спросил, очень оживившись, развязанный.
— Ну, хотя бы жизнью твоею, — ответил прокуратор, — ею клясться самое время, так как она висит на волоске, знай это!
— Не думаешь ли ты, что ты ее подвесил, игемон? — спросил арестант, — если это так, ты очень ошибаешься.
Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы:
— Я могу перерезать этот волосок.
— И в этом ты ошибаешься, — светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант, — согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?»
Перекрест в соборе означает не только трансепт, он означает еще одну очень серьезную вещь. Центральная часть собора всегда имеет вид креста. Он может быть выполнен в разных вариантах и имеет перекладину. Пуповина указывает нам не только на то, что здесь находятся исповедальни, но и на то, что в этом месте происходит связка души и тела. Здесь находится портал.
Если вы посмотрите наверх, то увидите, что там находится витражный круг — главный круг, называющийся «роза». Проекция этого круга находится на полу. И попадая в средокрестие, она создает соединение креста и розы. Прямо в центре души. Поэтому католический собор по смыслу и плану есть идеальное пересечение Креста и Розы — рыцарского символа или, в переводе на наш язык, розенкрейцеровской идеи. На самом деле никакого человека по имени Розенкрейцер никогда не было. Это не имя и не фамилия — это мысль, великая мысль: сердце Девы, Дева Роза в центре Креста. Тема Креста и Розы. И тот каменщик, что строил этот собор, должен был обязательно выразить эту мысль не только снаружи, но и внутри собора. Поэтому на иконе изображают Мадонну, которая сидит и прижимает к груди розу. Если есть изображение розы, то это есть изображение женского начала, а роза, положенная на грудь креста, является точным символом эпохи мужской и женской борьбы и их платонической нежности.
Поэтому люди, когда строили соборы, выстраивали в камне целые проекции идей и знаний. Эти люди были в высшей степени учеными: они не только знали искусство уникального строительства, но и знали смысл того, что строилось. Главной основой этого строительства являлась вертикаль, устремленность вверх, одновременно и очень сильная, и очень слабая, грубая и очень нежная. Почему? Ответом могут служить слова Мандельштама:
Души готической рассудочная пропасть,
Египетская мощь и христианства робость,
С тростинкой рядом — дуб и всюду царь — отвес.
Вот этот отвес и видимость хрупкости входят в основную идею, которую каменщики закладывали в свои творения. Готика ведь не имеет тела — она бестелесна. Она имеет только звук, свет и цвет. Романская культура тело имеет, а готика — нет. Готика, как алхимия, — искусство превращения камня в кружево. Кто все это строил? Об этом никто и никогда не знал и не знает до сих пор. В архитектуре это называется «тайной готического свода». Помимо того, что свод можно сравнить с кружевом или паутиной, он есть вертикаль — идея мнимой хрупкости. Но эта хрупкость пережила очень многое и многих, она очень сильная. Вся готическая идея основана на этой вертикальности и утонченности. Весь европейский мир во всем, что бы он ни делал, стремился к вертикализму. Город создавался из домов, устремленных острыми крышами ввысь, с узенькими улочками, а весь центр города должен был занимать огромный собор.
