– Мне будет тяжело сегодня засыпать без тебя.
– Да. – Тут же, откуда ни возьмись, подступили и стали давить слёзы.
– Ты не можешь ничего сказать, кроме «да»?
– Я тебя люблю.
Кэрол присвистнула. Потом – тишина.
– Абби забрала чек, дорогая, но не письмо. Она пропустила мою телеграмму, но письма никакого нет в любом случае.
– А книгу вы нашли?
– Книгу мы нашли, но в ней ничего нет.
Может быть, письмо всё-таки осталось в её квартире, подумала Терез. Но у неё перед глазами стояла картина – письмо в книге, вместо закладки.
– Думаешь, кто-то обыскивал дом?
– Нет, я сужу по разным признакам. Не переживай об этом. Ладно?
Минуту спустя Терез скользнула в постель и выключила свет. Кэрол попросила её позвонить завтра вечером тоже. Ещё некоторое время голос Кэрол звучал у неё в ушах. Затем внутрь начала просачиваться меланхолия. Она лежала на спине с вытянутыми вдоль тела руками, ощущая вокруг себя пустоту, словно её положили сюда, чтобы опустить в могилу. Потом она уснула.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Терез нашла комнату, которая ей понравилась, в доме на одной из идущих в гору улиц – это была большая гостиная с эркером, заставленным растениями и занавешенным белыми шторами. В комнате была кровать с балдахином и овальный вышитый ковёр на полу. Женщина назвала цену – семь долларов в неделю, но Терез не знала, пробудет ли она здесь неделю, и потому предложила платить подённо.
– Это будет то же самое, – сказала женщина. – Откуда вы?
– Из Нью-Йорка.
– Собираетесь здесь жить?
– Нет. Просто жду одного человека.
– Мужчину или женщину?
Терез улыбнулась.
– Женщину, – сказала она. – В тех гаражах за домом есть свободное место? У меня с собой машина.
Женщина ответила, что два гаража пустуют, и она не берёт денег за гаражи с постояльцев. Она была нестарой, но слегка сутулой, тщедушного сложения. Её звали миссис Элизабет Купер. Она сказала, что уже пятнадцать лет сдаёт комнаты внаём, и двое из первых её трёх жильцов до сих пор здесь.
В тот же день Терез познакомилась с Датчем Хубером и его женой, которые держали дайнер неподалёку от публичной библиотеки. Датч был тощий мужчина лет пятидесяти, с маленькими любопытными голубыми глазками. Его жена Эдна была толстой, занималась готовкой и разговаривала куда меньше, чем её муж. Датч какое-то время работал в Нью-Йорке, много лет назад. Он расспрашивал её о районах города, которые ей были совершенно незнакомы, в то время как она упоминала места, о которых Датч либо никогда не слышал, либо забыл, и каким-то образом неповоротливый, тягучий разговор рассмешил их обоих. Датч спросил, не хочет ли она съездить с ним и его женой на мотоциклетные гонки, которые должны были состояться в субботу в нескольких милях от города, и Терез ответила «да».
Она купила картон с клеем и принялась за первый из макетов, которые хотела показать Гаркеви по возвращении в Нью-Йорк. Макет был почти закончен, когда она вышла из дома в половине двенадцатого, чтобы позвонить Кэрол из «Воителя».
Кэрол не оказалось на месте, и на звонок никто не ответил. Терез повторяла попытки до часу ночи, потом вернулась в дом миссис Купер.
Она дозвонилась на следующее утро, около половины одиннадцатого. Кэрол сказала, что обсудила всё со своим адвокатом накануне, но ни она, ни он ничего не смогут предпринять, пока не узнают, каким будет следующий шаг Харджа. Кэрол немного торопилась закончить разговор, потому что ей предстоял деловой обед в Нью-Йорке, а до этого нужно было ещё написать письмо. Кажется, она впервые была встревожена действиями Харджа. Она звонила ему дважды и не дозванивалась. Но больше всего Терез смутил её резкий, отрывистый тон.
– У тебя ведь ничего в планах не изменилось? – спросила она.
– Нет, конечно, дорогая. Завтра вечером я собираю гостей. Мне будет тебя не хватать.
Выходя из отеля, Терез споткнулась о порог и почувствовала, как её окатило первой гулкой волной одиночества. Что она будет делать завтра вечером? Читать в библиотеке до закрытия в девять? Мастерить следующую декорацию? Она перебирала в памяти имена людей, которых Кэрол ждала завтра в гости: Макс и Клара Тиббетт – пара, держащая оранжерею на каком-то шоссе недалеко от дома Кэрол и с которыми Терез один раз встречалась, подруга Кэрол Тесси, которую она никогда не видела, и Стэнли Мак-Вей – человек, с которым Кэрол была в тот вечер, когда они поехали в Чайнатаун. Кэрол не назвала Абби.
И Кэрол не сказала позвонить завтра.
Она пошла дальше, и последний момент, когда она видела Кэрол, вернулся к ней так живо, будто всё это снова происходило у неё перед глазами. Кэрол, машущая ей рукой от двери самолёта в аэропорту Де-Мойна, Кэрол, уже маленькая и далёкая, потому что Терез пришлось остаться за проволочным ограждением на другом конце поля. Трап убрали, но Терез подумала, есть ещё несколько секунд времени до того, как закроют дверь, и тут Кэрол снова появилась, успев лишь на секунду застыть в дверном проёме, заново отыскать её глазами и послать воздушный поцелуй. Но для Терез это было безумно важно – то, что она вернулась.
В СУББОТУ Терез поехала на мотоциклетные гонки с Датчем и Эдной на машине Кэрол, потому что машина Кэрол была более вместительной. По окончании они пригласили её к себе на ужин, но она отказалась. Письма от Кэрол в тот день не было, а она ждала хотя бы записки. Воскресенье повергло её в тоску, и даже поездка вдоль реки Биг-Су, навстречу течению, в Делл-Рапидс после обеда не изменила картины у неё в голове.
В понедельник с утра она сидела в библиотеке и читала пьесы. Потом, часа в два, когда полуденное столпотворение в дайнере Датча стало рассеиваться, она пошла туда, попила чаю и поговорила с Датчем, одновременно запуская в музыкальном автомате песни, которые они с Кэрол, бывало, слушали. Она сказала Датчу, что машина принадлежит подруге, которую она ждёт. И мало-помалу, отвечая на его ненавязчивые вопросы, Терез рассказала, что Кэрол живёт в Нью-Джерси, что, вероятно, прилетит сюда самолётом, что Кэрол хочет поехать с ней в Нью-Мехико.
– Кэрол хочет? – переспросил Датч и повернулся к ней, протирая стакан.
И тут странное возмущение поднялось в Терез, потому что он произнёс имя Кэрол, и она дала себе слово больше вообще не говорить о Кэрол, ни с кем в этом городе.
Во вторник от Кэрол пришло письмо, совсем короткая записочка, в которой, однако, говорилось, что Фред настроен более оптимистично по поводу всего, и кроме развода, похоже, беспокоиться не о чем, и что, вероятно, она сможет уехать из Нью-Йорка двадцать четвёртого февраля. Читая, Терез начала улыбаться. Она хотела пойти и с кем-нибудь отпраздновать, но никого не было, поэтому всё, что ей оставалось, – это прогуляться, одиноко выпить в баре «Воителя» и думать о Кэрол, в пяти днях от неё. Она ни с кем и не хотела бы быть, за исключением, возможно, Дэнни. Или Стеллы Овертон. Стелла была весёлая, и хотя она ничего не могла бы рассказать Стелле о Кэрол – а кому могла бы? – она рада была бы сейчас её увидеть. Она собиралась написать Стелле открытку ещё несколько дней назад, но до сих пор этого не сделала.
