– А ты не боишься? – спросила Матильда.
– Да я уже привыкла. И потом, ты ведь меня крепко держишь.
– Да.
– Прямо с ума сойти, как он быстро растет, этот плющ. Я поставила для него подпорки, и он обвился вокруг них, как некоторые хищные лианы, – стоит им добраться до добычи, и они ее уже не выпустят.
– А я и не знала, что он такой…
– Есть несколько разновидностей плюща, которые называются «душителями деревьев». Мне ужасно нравится это выражение. А ты не находишь его чересчур красивым?
– Душители деревьев… – повторила Матильда. – Да, верно. Не знаю, красиво ли это, но образ сильный.
– Ну вот, здесь я закончила. Сейчас подстрижем с другой стороны, а потом сходим за Лили, ладно?
– Если ты не против, я бы лучше осталась дома и немного полежала.
– Ну конечно, я понимаю. Я, наверно, замучила тебя, бедняжка моя!
– …
Матильда вернулась в комнату Лили и закрыла ставни. Время шло к пяти часам, а ей хотелось только одного – чтобы скорее настала ночь.
6
Три таблетки снотворного, принятые Матильдой, позволили ей проспать до завтра, почти до полудня. Она с удивлением констатировала, что вся маленькая образцовая семья Агаты собралась в гостиной. Оказывается, была суббота: а Матильда давно уже не вела счет дням.
7
Агата и Фредерик решили по возможности избегать разговоров о состоянии Матильды. И всеми силами старались беседовать только на такие темы, где не всплывало бы имя Этьена. Еще немного, и они начали бы обсуждать приближавшийся чемпионат по фигурному катанию.
За обедом Фредерик завел речь о последних достижениях в области искусственного интеллекта. Однако жена прервала его:
– Погоди, за тобой не угонишься. Я почти ничего не понимаю.
– Да неужели? Но ведь я стараюсь объяснять доходчиво.
– А ты что-нибудь понимаешь, Матильда? – спросила Агата.
– Не так чтобы очень…
– Ну вот, никто здесь мной не интересуется!
Сестры обменялись улыбками, которые вот-вот грозили перейти в смех, однако им обеим удалось сдержаться.
И все же Матильде понравилось, как Фредерик говорит о своей работе. Она любила людей, увлеченных своим делом, да и сама была такой. И впервые внимательно присмотрелась к своему зятю. Прежде она не питала к нему интереса, просто считала симпатичным парнем, может, слегка не от мира сего, но вполне надежным и доброжелательным. Вот он-то уж точно не смог бы поддаться чарам бывшей любовницы, вернувшейся из Австралии. И теперь, приглядевшись к Фредерику, она сочла его вполне даже привлекательным. Его лицо напоминало песню, слова которой вплывают в памяти сразу, без всяких усилий. А кроме того, он был любящим отцом и обладал достаточно твердым характером, чтобы обеспечить своей семье благополучное будущее.
Фредерик предложил Матильде кофе.
– Что ты сказал? – спросила она, не сразу очнувшись от занимавших ее мыслей.
– Ты кофе хочешь?
– Нет, спасибо, я выпью где-нибудь в городе.
– А ты разве собираешься выйти? – удивилась Агата, и в ее голосе проскользнула легкая тревога.
– Да, хочу подышать воздухом. Может, мне от этого станет легче.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет-нет, сидите спокойно, я не хочу надоедать вам с утра до ночи.
– Да ты нам вовсе не надоедаешь, – возразил Фредерик.
– Спасибо, приятно слышать, – прошептала она.
8
Матильда не знала, куда направиться, и решила идти куда глаза глядят. А это оказалось сложно. Этьен отравил своим присутствием весь Париж. И повсюду, где бы она ни проходила, перед ней вставали воспоминания об их совместной жизни. За пять лет они подчинили весь Париж своему счастью. Этому убитому счастью. Что же теперь делать? В конечном счете Матильда подумала: а не купить ли ей план города? Вернувшись в свою комнату, она развернула его и зачернила маркером все кварталы, где, как ей помнилось, она гуляла вместе с Этьеном. В результате на плане почти ничего не осталось: Париж свелся к нескольким жалким островкам, тесным, как тюремная камера.
9
Ближе к вечеру Фредерик объявил, что идет спать. Его жена удивилась:
– Как, уже?
Но он ответил, что очень устал.
– Это я виновата! – воскликнула Матильда.
– Да нет… вовсе нет, – ответил Фредерик.
– Конечно я. Вам нелегко спать в одной комнате с Лили. Она часто поднимает шум ночью. И вот что я думаю: лучше вернуть ее обратно в детскую. А если она проснется ночью, то уж я сделаю все, чтобы ее успокоить.
– Боюсь, тебе сложно будет ее услышать, ведь ты принимаешь снотворные, – заметила Агата.
– А я как раз собиралась их бросить, они меня одурманивают вконец. И вряд ли помогут мне восстановиться.
– Это верно…
– Что ж, не стану скрывать, так нам было бы спокойнее, – с признательностью сказал Фредерик.
– Ну вот, значит, договорились. В любом случае, даже если Лили меня разбудит, я смогу отоспаться днем, ведь в отличие от вас я не работаю. Вы так заботитесь обо мне, а это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.
– Ты ничем нам не обязана, – возразил Фредерик. – Это вполне естественно.
– Ладно, в таком случае не будем откладывать, давайте прямо сейчас переправим Лили в ее детскую, – заключила Агата со свойственной ей прагматичностью: раз уж решение принято, нужно сразу же провести его в жизнь.
Чуть позже, когда Матильда еще вертелась в постели, пытаясь заснуть, она услышала, что пара занимается любовью. Притом они явно старались делать это как можно тише. Часто ли им выпадала такая радость? Матильда подозревала, что нет. Это доказывал вид простынь в их супружеской постели. Наверно, Агате приходилось время от времени возбуждать своего супруга, чтобы подогреть его пыл.
Матильда слышала приглушенные вздохи сестры. Как же давно она сама не занималась любовью! Кажется, в последний раз это было за два или три дня до признания Этьена. Притом она не знала, что это последний раз, вот что самое страшное. И когда Этьен, достигнув оргазма, простонал от наслаждения у нее над ухом, это был заключительный акт их сексуальной жизни. О, если бы можно было вернуться в прошлое, насладиться этим мгновением еще полнее, обнять Этьена изо всех сил, сделать так, чтобы он никогда не смог вырваться из тесного кольца ее рук! И с этой мыслью она начала себя ласкать, думая: наверно, это добрый знак – значит ко мне вернулось желание! Увы, она ничего не чувствовала, ее пальцы тщетно пытались оживить мертвую плоть.
