Теперь она начала сторониться коллег.
И стала находить лицейские коридоры слишком длинными.
Не считая этого, все остальное шло по-прежнему.
Однако вернемся к Матео.
Он подошел к Матильде со своей книгой, чтобы уточнить кое-какие подробности, касавшиеся мадам Арну:
– Извините… я хотел узнать, что вы думаете относительно поведения мадам Ирис.
– …
Матильда отвесила мальчику жестокую пощечину, под испуганными взглядами учеников, еще остававшихся в классе. Потрясенный Матео отлетел к стене и замер, через секунду у него из глаз брызнули слезы. Матильда на какое-то мгновение тоже замерла, потом бросилась к Матео, лепеча извинения; она не знала, что делать. Сначала она попыталась поднять его, объяснить, что сама не понимает, как это случилось, но она понимала, прекрасно понимала: она ведь явственно слышала, как Матео произнес имя Ирис, она же не сумасшедшая, ошибиться было невозможно, он сказал именно так – Ирис, она это слышала, а раз она это слышала, значит он так и сказал.
Один из учеников побежал за директором. Господин Бертье сразу осознал серьезность ситуации: у Матео покраснела и вспухла щека, – видимо, пощечина была очень уж жестокой. Он попросил, чтобы мальчика кто-нибудь отвел в медпункт. Матильда смотрела им вслед, продолжая извиняться, но на самом деле ни один звук не вылетал из ее уст.
53
Матильда с потерянным видом стояла в кабинете директора.
– Хотите чаю?
– …
– Мадам Пеше, я спрашиваю, вы хотите выпить чаю?
– Н-нет… спасибо…
– Расскажите, что произошло?
– …
– Вам все-таки придется объяснить случившееся.
– …
– Поймите, это очень серьезно. Так просто ребенка не бьют.
– Он ничего не сделал.
– То есть вы ударили его без всякого повода?
– Да.
– Послушайте, вы должны подробно объяснить причину своего поступка. Родители мальчика наверняка подадут жалобу. Возможно, мне удастся помешать им и защитить вас. Но вы должны мне помочь.
– Мне нечего сказать. Я сама не знаю, почему…
– Может быть, у вас какие-то личные проблемы?
– Нет.
– Я очень расстроен случившимся. Советую вам хорошенько обдумать, что вы будете говорить и о чем умолчите. Но завтра вам нельзя приходить в лицей. Мне придется на время отстранить вас от работы. Я сделаю все возможное, чтобы выручить вас, и вы это знаете. Постараюсь объяснить ваш поступок переутомлением, скажу, что вы нуждаетесь в отдыхе… да, именно так. Очень надеюсь, что санкции в отношении вас будут не слишком суровыми. Вот только одно скверно… скажу вам откровенно… плохо, что вы сделали это на глазах у всего класса. И значит, есть много свидетелей. Это еще больше осложняет ситуацию.
– …
Матильда молчала, не зная, что ответить. Она и сама была потрясена своим поступком. Никогда и ни с кем она не обходилась так жестоко, как сегодня. Но ведь она ясно расслышала то, что` сказал Матео. Он сказал: «Ирис».
Она изо всех сил цеплялась за эту гипотезу, которая могла бы хоть как-то объяснить ее поступок, но в глубине души сознавала, что это иллюзия: не мог он произнести это имя. И ей пришлось смириться с очевидностью: она слышала чей-то голос. Но это была галлюцинация.
54
Тем вечером, лежа в темноте, Матильда поняла, что бороться за свое оправдание бесполезно. Жизнь не терпит черновиков. И сколько бы она ни извинялась за свое секундное помрачение, это не поможет: она совершила проступок, непростительный для преподавателя. Что-то на мгновение замкнулось у нее в мозгу, и все годы благополучного существования пошли прахом. Грозившее наказание казалось ей чересчур жестоким, но в предвидении этой несправедливости она не находила в себе сил даже на протест.
55
И она решила спуститься на второй этаж к доктору Намузян. Без предупреждения, как и в первый раз. С риском опять потревожить эту женщину в ее нерабочие часы. Но Матильде необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь. Она была готова выйти на улицу и обратиться к первому встречному, как это делают сумасшедшие.
Софи Намузян только-только кончила ужинать. Она была дома одна, как почти всегда. Открыв дверь, она не особенно удивилась. Давно известно, что, если уж врач однажды принял больного ночью, он должен быть готов к следующим визитам. Матильда начала с извинений за поздний приход и обещаний долго не задерживать. Однако едва она произнесла эти слова, как ее пронзило странное ощущение: стоявшая перед ней женщина скверно выглядела. И это показалось ей подозрительным. Почему-то считается, что врач обязан всегда выглядеть здоровым, а психиатр вдобавок должен быть еще и жизнерадостным. Вероятно, Матильда подсознательно ждала, что ее встретит в дверях некая мудрая ведунья, не озабоченная низменными житейскими проблемами и наделенная высшей духовной силой. А дело объяснялось просто: Софи безумно устала после долгого рабочего дня, и ей хотелось только одного: сесть перед телевизором и прийти в себя. Сейчас она чувствовала, что не сможет провести даже короткий сеанс психотерапии, но у нее не было другого выхода: пришлось впустить эту соседку, которая явно погибала у нее на глазах.
Понимая, что лучше не обращаться с соседкой как с больной, Софи предложила ей выпить чаю. Они сели на кухне. По правде говоря, это был не чай, а травяной настой «Спокойная ночь». «Ах, если бы она и впрямь была спокойной, – подумала Матильда. – Если бы можно было выпить этот настой и забыться хоть на несколько ближайших часов!» Она так мечтала о спокойной ночи, так уповала на то, что этот напиток подарит ей возможность пережить ее. Увы, Матильда пила не надежду, она пила ложь.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Софи.
– Ужасно. Сегодня я дала пощечину ученику.
– Расскажите подробно, что произошло.
– Это мальчик, которого я очень люблю. А мне вдруг почудилось, что он сказал о чем-то другом… о женщине, к которой ушел мой муж. Сама не понимаю, как это вышло… на самом деле он говорил о мадам Арну…
– О мадам Арну?
– Да… о героине романа «Воспитание чувств»… впрочем, это не важно…
– Вы знаете, такое часто бывает. Когда человека преследуют навязчивые мысли, ему всюду мерещится предмет своей тревоги.
– Но я отреагировала так жестоко… сама себя не помнила…
– Понимаю. Однако вы перенесли очень тяжелый эмоциональный шок. И это неизбежно должно было отразиться на вашей психике.
– Каким образом?
– Ну, например, таким, о котором вы мне сейчас рассказали. Произошел сдвиг реальности.
