- Вам удается воспринять и запомнить лишь малую часть из того, что вы видите. Остальное рассеивается и исчезает без следа.
- Что это значит?
Это так просто и в то же время сложно. Как же объяснить это внучкам? Им нужно учиться, узнавать новое, открываться миру.
- Наблюдайте за всем, что вас окружает Слушайте сад. прикасайтесь к камням, траве под вашими ногами, листве, коре деревьев. Вдыхайте аромат воды и запахи наступающего дня. Попробуйте на вкус цветы мальвы и огуречной травы, сделайте глоток их сока. Все это - сад. И вам понадобятся все чувства, чтобы по-настоящему его увидеть. В этом значение созерцания. -«Слейтесь с садом воедино» - этим словам когда-то научил Джулию один очень важный человек, и теперь она повторяла их внучкам. Сердце ее затрепетало.
- По-моему, все это чепуха, - резко сказала Виола. Джулия встала. С тех пор как она стала взрослой, еще никто не смел так с ней разговаривать. Но это были не обычные девушки, а сестры Донати. Она попыталась вспомнить все, что знает Если она хочет, чтобы внучки поняли, потребуется все ее терпение.
- Для начала сядьте и посмотрите, куда упал ваш камень. Откройте свое восприятие.
Ветер трепал траву, принося запахи пруда и растущих на берегах водяных лилий. Эти запахи насквозь пропитали мысли трех женщин.
Виола всегда любила магнолии, но через пару минут ей смертельно надоело безотрывно глядеть на кустарник. Бабушка просто выжила из ума. Бросать камни - ну и бред. Она вовсе не хотела ее расстраивать, и потом, она обещала провести с ней время. И вот теперь Джулия просит ее таращиться на магнолию! Спасибо Айрис, что принялась расспрашивать про пергамент. Она оперлась подбородком на ладони. Обыкновенное дерево с блестящей листвой. Длинные, тяжелые листья трепетали от ветра. Они были похожи на мокрую одежду, и она вспомнила, как в детстве смотрела в окно на капли дождя, что роняло гранатовое дерево, когда они с матерью еще жили в Тоскане. Она вытянула вперед открытые ладони. На кожу падали тяжелые капли. Что это -воспоминание или очередной бред? Она снова посмотрела на магнолию.
Теперь все цвета засияли, как будто солнце освещало ее изнутри. Как яркое платье матери, что Клаудия упрятала в глубину шкафа, ни разу не осмелившись надеть... Как легко она об этом забыла. Виола смотрела, как капли соскальзывают с ладоней и исчезают в густой траве. От стыда у нее сжалось горло.
Айрис знала этот прием. Она сама сто раз так делала. Когда-то они с друзьями из розовой деревни любили вот так же смотреть на небо - синее, лазурное, без единого облачка. А потом безмятежная голубизна багровела и превращалась в свинец. И облака. «Вот жираф, а вот слон». - «А по-моему, это кит». - «Что такое кит?» - «Это такая большая морская рыба, и однажды она съела мальчика. Его звали Пиноккио, он был деревянный». И все дружно начинали хохотать: кто же поверит, что рыбы бывают настолько глупыми, < чтобы проглотить деревяшку!
Она так ясно помнила лица своих друзей из эфиопского племени звай, как будто все случилось всего пять минут назад. Айрис вспоминала, как они, держась за руки, брели по лесу, и чувствовала тепло их ладоней. Она слышала, как они шепчутся, прячась за кустами: как только уйдут садовые работники, они сорвут самые большие розы себе на ожерелье. Потом они прыгали в реку и, хохоча, плыли по течению. Когда Айрис приходила домой, замерзшая и промокшая до нитки, Франческо закутывал ее в полотенца и просил рассказать, как она провела день. А потом, у огня, они вместе слушали сказки, которые рассказывал Лабаан, - как однажды солнце и луна пригласили воду к себе в гости, а когда вода их накрыла, они уже не могли ее прогнать. Чтобы не отказывать в гостеприимстве, им пришлось подняться в небо, и там они и остались.
- А ты, бабушка, что ты видишь? - спросила Виола.
Джулия молча глядела на внучек. Когда она наконец заговорила, в ее голосе слышалась небывалая нежность:
- Я забыла, какими душистыми были лепестки моей розы и как ее шипы защищали мои тайные цветы. Я забыла, как легко отражаться во взгляде любимого и сколько счастья может подарить улыбка.
- Ты говоришь о тысячелетней розе?
Джулия вздрогнула. Откуда Айрис узнала о розе? Потом она вспомнила об их первой беседе.
- Да: эта прекрасная история связана с рождением сада и корнями нашей семьи, - она внимательно вгляделась в лица внучек. - Хотите, расскажу?
- Да, конечно, - Виола все больше убеждалась, что на пергаменте очень точная карта старинного сада. Если тысячелетняя роза и правда существует, то следовать карте - единственный способ, чтобы ее отыскать. Но для этого нужно узнать побольше.
- Расскажи, бабушка.
- Как я говорила, эту усадьбу построил Гоффредо Донати, и первыми цветами, которые здесь посадили, были цветы из приданого его супруги. У них с Серафиной было много сыновей и две дочери. Они были близняшками и заботились о саде. Выйдя замуж, обе сестры остались жить в Спинозе. На протяжении веков каждый раз, когда в семье рождались сестры-близнецы, традиция продолжалась.
- Но почему? Почему именно близнецы? Разве другие Донати не могли заниматься садом?
Какая же она прагматичная, какая рассудительная, ее Виола.
- Таков был договор между Донати и природой. Все дело - в двойственности и единстве близнецов. Одна из них ухаживала за садом и его символом - розой. В Спинозе есть особое место - лабиринт розы, в котором живет память семьи. Каждый раз, когда в роду Донати рождался младенец, в саду сажали новое дерево, - рассказывала Джулия.
- Какая чудесная традиция. Я уже слышала о ней. А что делала вторая сестра?
- Она встречала путников.
- Это как?
Джулия на секунду запнулась. Как же им объяснить?
- Саженцы, семена, иные растения - каждый, кто нуждался в саде, получал их в дар. Так сад покидал пределы Спинозы, неся миру свое волшебство.
- А эта Бьянка, что подарила семена Катерине из Вольтерры, она тоже наша родственница?
Она знала, что рано или поздно внучки спросят о Бьянке. Подавляя дрожь, она сжала кулак и глубоко вздохнула.
- Да, конечно. Но это уже другая история, - ответила Джулия, когда поняла, что снова в состоянии говорить. - А теперь пойдемте, пора возвращаться домой. Фиоренца, наверное, уже волнуется, куда мы запропастились.
Бьянка
Вот уже несколько дней она не еыходила в сад. Бьянка распахнула окна, держась за перила хрупкими пальцами. Что-то не так. Чувство бабочками защекотало в животе. Утрата. Это чувство утраты. Порыв ветра растрепал ей волосы, и она вновь их собрала. Она снова вздрогнула. Повсюду разлилась мертвая тишина.
Когда это сад перестал говорить?
Бьянка окинула взглядом каждый уголок, каждый кустик. Все было как всегда, но только с первого взгляда. Растрепанные клумбы, тенистые местечки, растения, ждущие посадки, аллеи, которыми давно пора заняться. Но где же он? Когда послышится его голос?
