- Что до меня, так пусть эта усадьба провалится к чертям собачьим. О дочерях я и сам позабочусь. Можешь продать Спинозу, делай, что хочешь, -хоть сожги, потому что, если она достанется мне, именно так я и поступлю. Я ее сотру с лица земли. Так что, мама, хорошенько подумай, прежде чем еще раз просить меня о помощи.
Не обращая никакого внимания на испуганные восклицания родни, Франческо повернулся к дочерям:
- Возвращаться сюда было ошибкой. И за это я прошу у вас прощения. Я вижу, что список поступков, за которые я должен извиняться, растет с каждым днем. Ваша бабушка справится и без нас. Она будет мучить всякого, у кого достанет смелости оставаться рядом, а с меня довольно. Собирайте вещи, мы немедленно уезжаем.
Когда Джулия вышла в сад, было уже темно. Путь через изгороди и кусты она знала по памяти. Она брела по дорожке, и трава щекотала ей ноги. Идти было тяжело, и мысли снова начинали путаться. Сад окрасился серебром, и бледный свет луны смягчал очертания деревьев. На мгновение, любуясь садом, она ощутила такую щемящую радость, что была вынуждена остановиться. Но вскоре Джулия собралась с силами. Нужно добраться до холма. Она пойдет по тропинке через рощу. Он там.
Сколько раз она ходила этой дорогой? Дважды. И оба раза она прекрасно помнила. Первый подарил ей любовь, во второй она ее утратила. А вот и домик. Все как тогда. Она почувствовала аромат мяты, и воспоминания нахлынули с новой силой. Ночная тишина накрыла мир черной волной. Ноги Джулии подогнулись, и она всем весом оперлась на трость.
- Я ждал тебя, - сильная рука подхватила ее под локоть.
- Мне нужен... - помолчав, вымолвила она.
- Я? - В мужском голосе смешалось столько противоречивых чувств, что она не сразу нашлась с ответом. Стефан не верил ей, и он был прав.
- Друг.
- Пойдем в дом, - рассмеялся он. - Уже прохладно, ты простудишься.
С тем же чувством, что и много лет назад, она пошла за ним, крепко сжав его теплую руку. Когда Стефан включил свет, ослепительная вспышка заставила ее прикрыть лицо.
- Садись, я сделаю чай.
- Нет, я ничего не хочу.
Он окинул ее оценивающим взглядом, и она перестала спорить, ведь это был ее Стефан. Мужчина, которого она все еще любила.
- Франческо уехал.
Девочки остались с ней, но, как бы она ни радовалась этому, отъезд сына отдавался острой болью в ее сердце.
- Неужели ты думала, что он останется после того, что ты сказала? Или, скорее того, чего не сказала... По сути, ничего ведь не изменилось.
Джулия сжала руки на животе:
- Не важно, что я думаю. Он мне нужен. Он должен вернуться и выполнить свой долг. Я не смогла сказать ему, чего хочу.
Она постучала пальцем по виску:
- Все здесь, у меня в голове. Если он меня не выслушает, все кончено. Мне невыносимо даже думать об этом.
- Ты могла бы сказать, как скучала по нему каждый день, как все эти годы мечтала, чтобы он был рядом, или просто, что любишь его. Тогда бы он не уехал.
Джулия потрясенно молчала.
- Но ведь... Ты-то знаешь, что произошло. Я не имела права это говорить.
- Ошибаешься. Как раз это ты и должна была сказать. Выбор, который ты сделала много лет назад, повлиял на множество судеб. Ты решила не только за себя - ты решила за нас обоих, а прежде всего за Франческо. Самое малое, что ты могла бы сделать, - это принять за него ответственность. Ты должна была любить его и защищать.
- Я сделала для него все!
- Ты так в этом уверена? - он взглянул ей в глаза. - Тогда что ты здесь забыла? И что ты хочешь от меня?
Джулия резко отстранилась. Она вздохнула и помолчала, подыскивая нужные слова:
- Я хотела, чтобы ты сказал мне, что он вернется.
- Разве мои слова что-то изменят? - изумленно спросил Стефан.
Джулия на мгновение прикрыла глаза. Как же страшно она устала:
- Надежда дает силы смотреть в будущее.
- Хочешь, чтобы я тебя обнадежил? И что, если я скажу, что он вернется, тебе станет легче?
Она не отвечала. Сердце рвалось у нее из груди.
- Ты очень изменилась, - глаза Стефана заблестели.
Он не отводил от нее взгляда, как будто взгляд мог сделать то, чего не могли слова. Наконец он провел рукой по лицу:
- Хочешь, чтобы я подарил тебе ложную надежду? Это на тебя непохоже, я тебя не узнаю.
Он с горечью улыбнулся:
- Франческо - взрослый мужчина, ты не можешь вертеть им, как тебе угодно. Твоя семья не театр марионеток. Ты должна предоставить близким возможность выбирать. Я говорю и про девочек. Если ты сделаешь им больно, они тоже уедут.
- Я поступаю так, как велит мне долг. Наши поступки делают нас теми, кто мы есть, помнишь? Ты сам мне говорил.
- Помимо всего прочего...
- Работник принес результаты анализа почвы? - поморщилась она.
-Да.
-И?
- Габриэль говорит, они в норме. Мы не можем сказать, почему сад не цветет.
Тишина тисками сжала ей горло:
- И это лишь начало. На деревьях увядшие листья, хотя осень далеко.
Никогда еще ей не было так пусто и холодно. Стефан поставил чайник на огонь:
- Причина не в грибке и не в бактериях. Сад просто умирает.
- Не говори так. Я не могу это слышать.
- Хорошо, не буду, - кивнул Стефан: - Но это ничего не изменит. Растения состарились, они не могут защищаться. Не могут реагировать. Не могут излечиться.
Как она ненавидела этот сводящий живот страх. Ужас порождал образы, которые она не хотела видеть, слова, которые не хотела слышать. Джулия вскинула голову:
- Должно быть какое-то объяснение. Скажи Габриэлю, чтобы побыстрее его нашел. Я должна знать, что случилось с моим садом! Я должна остановить эту болезнь.
Он привык к этому властному голосу, и, если раньше она могла подчинить его своей воле и это было давным-давно, то теперь его было не так легко впечатлить. Стефан указал ей на полную чашку:
- Садись и пей свой чай.
Джулия помолчала. В голове все перемешалось:
- А что, если это не патология, а какие-то жучки?
- Это я предположил в первую очередь. Габриэль не зеленый новичок. Разве ты сама не выбрала его вместе со мной, потому что он лучший в своем деле? Ты должна отдать ему должное. Все дело в том, что Спиноза потихоньку умирает.
- Нет, Стефан, нет, я этого не вынесу, - выдохнула Джулия. - Это бы значило, что все жертвы были напрасны, что я отказалась от всего зря. Ради чего, скажи, ради чего все это было? Чтобы сад умер на моих глазах? Нет, никогда. Я этого не вынесу.
