Клаудия вспыхнула, осознав то, что услышала.
- Ты знаешь, что они виделись с Виолой? - Внутри начинало нарастать ощущение паники.
- Да, и мне пришлось все ей рассказать, - Клаудия в изнеможении опустилась на скамейку.
- Мне тоже пришлось все рассказать Виоле, это было ужасно. Как Айрис? Франческо тяжело вздохнул.
- Нормально. Она разочарована, обозлена и очень испугана, но все в порядке. А Виола? Как она все восприняла?
- Просто ужасно. Она думает, что ты выбрал не ее по какой-то непонятной причине. Она чувствует себя брошенной, отвергнутой. Она очень чуткая девочка, винит себя во всем, что с ней происходит, понимаешь?
- Да, Айрис тоже такая.
Они чувствуют сходно, переживают одно и то же. Мысль эта, это смутное ощущение лишь мелькнуло внутри, но этого было достаточно, чтобы Клаудия содрогнулась. Они не друзья, Франческо больше ничего для нее не значит она не хочет иметь с ним ничего общего. Как было бы хорошо, если бы их ничего не связывало.
Франческо почувствовал, что тишина в трубке затянулась. Клаудия была где-то далеко. То, что на какую-то секунду смогло их объединить, теперь распалось и испарилось.
- Мы в Амстердаме и хотели бы вас навестить. Если, конечно, вы сами не хотите приехать.
Клаудия закрыла глаза. Так, значит время пришло. Сердце ее сковал доселе невиданный страх. Ей предстоит снова увидеть свою девочку, дочь. Как много раз прежде, она посмотрела на свою ладонь, раскрыла ее и вспомнила то ощущение, когда маленькая ручка дочери выскользнула навсегда.
- Но что мне ей сказать, ради бога, объясни, что я могу сказать дочери, как объяснить ей, что я бросила ее?
- Мы скажем им правду.
- Какую правду, Франческо? Расскажи мне эту правду, так я хотя бы пойму, о чем речь.
Клаудия почувствовала смертельную усталость.
- Правда в том, что ни один из нас не смог бы выжить без детей. И разлучить их было для нас единственным способом, чтобы продолжать жить.
- Нет, все не так. Мы могли бы найти другое решение.
- Клаудия, мы сами были детьми. Теперь понятно, что мы совершили чудовищную ошибку. Но тогда это казалось единственным разумным решением.
Клаудия долго молчала, спутанные мысли отказывались становиться словами.
- Ну... я... Лучше приезжайте вы.
- Хорошо; завтра же вылетаем.
- Запиши адрес.
- Мне прекрасно известно, где вы живете, - рассмеялся Франческо.
Великолепный закат спустился на Амстердам. Солнце внезапно село, и весь город заблестел трепещущими в воде огнями. Опершись руками о парапет, Франческо стоял на лодке Йонаса. Было холодно, но он не хотел возвращаться в каюту. Ему хотелось успокоиться и побыть в одиночестве, чтобы понять, как действовать дальше. Хотя что он мог поделать? От него уже ничего не зависело. Все было решено, билеты выкуплены. В последнюю минуту Клаудия передумала и предложила встретиться в гостинице, так сказать - на нейтральной территории. Спокойно встретятся, нормально поговорят.
Вот только внутри все раздирало от тревоги. Стало быть, Клаудия не хочет, чтобы он ступал на порог ее дома. Вот в чем правда, которую он и так прекрасно осознавал. Клаудия не хотела, чтобы он вторгался в ее жизнь. Губы его скривило горькой улыбкой. Если бы не соответствующее настроение, он бы рассмеялся. Ведь именно Клаудия должна бы перед ним извиняться, просить прощения. Однако через мгновение он сам удивился, насколько эгоистичными были подобные мысли. Стало быть, он просто непробиваемый эгоист. Ни он, ни она не смогли отказаться от этого эгоизма ради детей, они приняли решение, не думая о девочках. Теперь же родителям оставалось лишь горькое раскаяние. Но и это еще не все. Ведь не мог же он отказаться от обеих дочерей. Расставание с женой было очень тяжелым, и потерять обеих девочек он просто не мог. Боль была настолько нестерпимой, что он едва мог дышать.
Но вдруг Франческо застыдился подобных мыслей. Не об этом сейчас надо было думать. К чему перебирать свои обиды, когда пришло время позаботиться о девочках, об их чувствах.
- Ты что, ужинать не будешь? - раздался голос Йонаса.
Франческо тяжело вздохнул. От воды шел вязкий влажный пар. Франческо едва повернул голову в сторону друга.
- Я не голоден, - пробурчал он.
- Когда ты в последний раз нормально высыпался? - поинтересовался старый друг. - Только посмей ответить, что это не мое дело, и тут же полетишь за борт.
- Мне не впервой, - усмехнулся Франческо.
- Ну тогда мы были еще зелеными, - ответил Йонас, и в его взгляде вспыхнул задорный огонек.
- Да уж, - отозвался Франческо, глядя другу в глаза. - У меня такое чувство, будто меня раздирает пополам. С одной стороны, я думаю о девочках, с другой - мои собственные чувства. Я не хотел причинить им боль, я просто пытался выжить.
- Ты ошибся не в том, как поступил, а в том, что скрывал правду. Ведь девочки могли общаться, могли иметь и мать, и отца. Ты об этом не думал? -покачал головой Йонас.
- Но тогда мне пришлось бы надолго расстаться с обеими, да и Клаудия могла выйти замуж, найти человека получше меня, который отобрал бы у меня моих девочек, - ответил Франческо, глядя в вечернее небо. - Я бы этого не вынес. Лишь теперь я понимаю, сколь эгоистично было с нашей стороны разлучить Виолу и Айрис, но тогда я не мог отказаться от них, не мог оставить ей обеих: слишком боялся, что никогда их не увижу.
- Но ты ведь встречался с другими женщинами, - сказал Йонас.
- Встречался, но из этого ничего не вышло, - ответил Франческо после долгого молчания.
- А Клаудия?
Он лишь пожал плечами:
- Понятия не имею. Я знаю о ней лишь то, что она сама соизволила сообщить, в основном о Виоле.
- Стало быть, ваша ложь была напрасной.
- Похоже на то, - горько ответил Франческо.
- Я тебе уже рассказывал, что я вырыл луковицы и поместил их в воду? Примерно половина погибла, но те, что выжили, дали побеги и деток. Так что на следующий год их будет ровно вдвое больше, - сказал Йонас, положив руку на плечо другу.
- Все так непросто, - нахмурился Франческо.
- Вообще-то нет Это просто жизнь, - ответил Йонас.
Франческо уже открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон.
- Должно быть, это Айрис, - пробормотал он и поспешил нажать кнопку ответа.
Вот только звонила не Айрис, к нему стучалось прошлое.
- Кто это? - поморщился Франческо.
- Привет, Франческо.
- Фиоренца? В чем дело?
Почему эта женщина, жившая в его родительском доме ради того, чтобы матери не было одиноко, звонила именно теперь?
