– Хочешь, останься тут, – предложил Уэйд. – Ступеньки крутые и узкие.
Она покачала головой, отвела взгляд. Уэйд снова взял ее под руку и медленно повел по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке. Мэрили подождала с минуту, потом метнулась вниз так быстро, будто за ней кто-то гнался. Уэйд включил несколько фонариков, и маленькое тесное пространство озарилось ярким светом.
– Вот здесь, – сказал он, подводя их к ящику у стены. Отодвинул в сторону несколько одеял, грудой лежавших на полу перед ящиком. Взяв один из фонарей, посветил.
– Похоже на обычный солдатский ящик, но все опознавательные знаки стерлись.
Душке уже хватило этого зрелища. Выпрямившись, она споткнулась о ножку стула, охотно села.
– Кто еще имеет доступ в подвал? – спросил Уэйд, снимая с ремня длинный заостренный инструмент и садясь на корточки перед ящиком. – Если тут кокаин или что похуже, мне придется объясняться с полицией.
Душка вновь демонстративно поджала губы.
– Не считая жильцов, только папа. Когда не стало Тома, я вновь перебралась в родительский дом, чтобы заботиться о маме, и не переступала порог коттеджа, пока сюда не въехали первые жильцы десять лет назад.
Стоя в круге света от лампы, прыгавшего туда-сюда, Мэрили смотрела, как Уэйд дергает инструментом задвижку туда-сюда. Наконец в мокром подвале раздался громкий щелчок. В груди Мэрили снова что-то задрожало, пришлось закрыть глаза и глубоко вдохнуть, прежде чем вновь открыть их. Положив задвижку на пол, Уэйд взялся за края крышки и поднял ее.
– Ой.
Душка и Мэрили наклонились вперед, чтобы посмотреть, что же обнаружил Уэйд. Ящик было совершенно пуст, если не считать комка подбитой ватой одежды, запихнутой в угол, и пары красновато-коричневых завязанных доверху армейских ботинок, стоявших в другом углу, как будто их только что сюда поставили ждать хозяина.
– Посвети сюда, – сказал Уэйд Мэрили, передавая ей фонарик. – Повыше, чтоб я мог увидеть. – Он наклонился и поднял вверх одежду – как оказалось, униформу: куртку цвета хаки и брюки. Мэрили обратила внимание, что куртка без погон – значит, ее владельцем был рядовой. Уэйд повернул куртку к ним передом, и больше никто не произнес ни слова.
На них смотрела черная дыра, как невидящий глаз. Почти вся куртка спереди была покрыта засохшей коричневатой коркой, бок тоже густо запятнан.
– Похоже, дырка от пули и кровь, – сказал Уэйд.
Мэрили подняла фонарь повыше.
– Нигде нет опознавательных знаков? На рубашке, в ящике?
– Я не вижу. – Уэйд обеспокоенно посмотрел на Душку. – Надо вытащить ящик из подвала и рассмотреть все на свету. Мэрили, ты не могла бы проводить Душку в дом и дать ей воды?
– Да, конечно.
Душка беспрекословно позволила Мэрили увести ее в дом. Они осторожно поднялись по ступенькам, вошли в гостиную, Мэрили велела старой женщине сесть, помогла поднять ноги вверх.
У Душки кружилась голова, ее мутило, но ей было не настолько плохо, чтобы не смутиться дырки в чулке у самого пальца. Она смазала дырку лаком для ногтей, чтобы не поползла дальше, но все-таки надеялась, что этот чулок никто не увидит. Мэрили сходила на кухню, налила воды из-под крана и держала руки возле стакана, пока Душка пила.
– Не стоит со мной так носиться, – прошипела Душка.
– Рада видеть, что вам лучше. – Мэрили неуверенно улыбнулась. – Мне бы не хотелось, чтобы вы захлебнулись, лежа на моем диване. Как бы я объяснила детям?
Они понимающе переглянулись, пытаясь уцепиться за обыденный разговор, чтобы сгладить впечатление от увиденного и мыслей о том, что это может значить. Сделав еще глоток, Душка отдала Мэрили стакан.
– Так и не поняли, чей это ящик? – осторожно спросила Мэрили. Душка посмотрела ей в глаза.
– Конечно, не Тома. Он не служил в армии. Гарри и Уилл вернулись в Свит-Эппл в пятидесятом, когда умер папа и они явились за наследством. Дома у них в Атланте – зачем им хранить тут вещи?
– А Бобби?
Что-то в груди Душки дрогнуло.
– Он погиб во Франции. Мама хранила только его солдатский жетон. Так ее с ним и похоронили.
Душка отвернулась, не желая отвечать на новые вопросы. Но Мэрили все равно спросила:
– А Кертис?
Потом, подождав, на случай, если Душка сама расскажет и ей не придется продолжать, все же продолжила:
– Вы говорили, что в ту ночь бросили его в лесу, и когда Ламар пришел посмотреть, его там уже не было.
– Верно. Хоть я и желала всей душой, чтобы в ту ночь он не выжил, он выжил и был отправлен биться на Тихий океан. И Ламар тоже. – Душка вздохнула, представив лицо Ламара в ту ночь, вспомнив его доброту и верную дружбу с Джимми, и с трудом сдержала слезы, хотя давным-давно обещала себе не плакать. – Не знаю, что с ним случилось. Сейчас он вряд ли жив, даже если не погиб на войне. Надеюсь, что нет. Он заслужил долгую и счастливую жизнь.
Мэрили озабоченно посмотрела на Душку.
– Может быть, вам еще что-нибудь нужно? Может, вызвать врача? Вы такая бледная.
Душка ненадолго задумалась:
– Можете принести мне чая со льдом. Только не забудьте сахар. У вас всегда получается несладкий.
На лице Мэрили отразилось заметное облегчение.
– Я скоро вернусь.
Она уже была на полпути в кухню, когда Душка крикнула ей вслед:
– Может, вызвать полицию? Как вам кажется?
Мэрили остановилась, повернулась:
– Я об этом не думала, но, может быть, и впрямь стоит. Это старая куртка со старым пятном, но рана все-таки от пули… Может быть, это несчастный случай на охоте, а может, боевое ранение, если это униформа – хотя трудно понять. Уверена, в Свит-Эппле такое давнее дело еще не расследовали, но раз надо – разберутся. В любом случае я бы не беспокоилась. – Она улыбнулась. – Скоро приду. Принесу вам чай с дополнительной порцией сахара.
Душка кивнула и улыбнулась. Дрожь в груди стихла, но маленькие тайны шептались в темноте, искали выхода.
Глава 22
Мэрили
Уэйд и Мэрили пришли к Душке аккурат перед тем, как прибыл офицер Джордж Муллинз из полицейского департамента Свит-Эппла. Душка не просила их приходить, даже наоборот, сказала, что без них ей будет лучше. Но они все равно решили прийти, потому что Уэйд сказал, что окровавленная униформа – единственное зрелище, которое, пожалуй, может выбить Душку из колеи.
Когда он позвонил Мэрили вчера вечером, она рада была услышать, что причина звонка была только в этом. Их неловкий разговор на стройплощадке снова и снова всплывал в ее голове, пресекая попытки уснуть и вызывая чудовищный стыд. Она не понимала, как решилась пригласить его на вечеринку. Должно быть, виной тому было шампанское, или одиночество, или сила убеждений Хизер. Может быть, все сразу.
