― Я с удовольствием прочла бы её целиком!
― Обращайся в любое время.
После вальса я остался ждать, пока она пообщается с милейцами, сидя в нише на диванчике, листая альбом с фотографиями.
― Ого, когда ты успел сделать столько снимков?
― У меня был год на это.
― Следил за мной?
― Иногда.
― Иногда?
― Всего лишь раз или два в день.
Я ждал, что Кира даст мне пощечину, убежит снова, бросит всё, перестанет разговаривать… Всё, что угодно, но не то, что она сядет рядом.
― Могу я посмотреть?
― Конечно, альбом твой.
― Красивый!
― Семейная реликвия, как и те украшения, которые ты наконец надела.
― Они идут к этому бархатному платью. Поделишься историей этих вещей?
О предложении руки и сердца я умолчал, но рассказ и без того впечатлил девушку. Вернувшись к фотографиям, она задумчиво пролистала их.
― Забавно, я рада увидеть себя со стороны… На Земле не любила фотографироваться, но по этому альбому вспоминается каждый день и все, кто окружал меня… Не так уж и плохо было…
― Давай сбежим?
― Куда?
― С бала сейчас.
― Ты предлагаешь мне сбежать с единственного в моей жизни королевского приёма?
― Именно.
Темнеет здесь внезапно, как в приморских городах. Жаль, что я не могу полететь, за годы привык обращаться при любой удобной возможности.
― Что ждёт тебя на Земле? ― спросила вдруг она.
― Отец. Он умирает от рака лёгких. Уже несколько месяцев в больнице.
― Он там один?
― Да. Мать умерла, когда мне было семь. Дед и бабушка умерли позже, когда я уже здесь жил. В один день просто не проснулись оба. В таком же согласии, как и жили.
― У меня осталась бабушка и сестра, Рита, ей восемь. Родители погибли в автокатастрофе.
― Сочувствую. Нерадостно всё это.
― Верно. Что ж поделать. Но тебе… Тебе непременно нужно вернуться скорее домой.
― Я перестал в это верить. Теперь уже не думаю, что вообще стоит возвращаться. Я привык быть один, привык летать, мне нравится среди Орлов, хоть я и редко там бываю в последнее время. И юных учить люблю. Боюсь вести их в бой.
Кира взяла меня за руку и внимательно вгляделась в мои глаза, будто надеясь что-то найти там.
― Ты наверняка хорошо подготовил их, чего бояться?
― Я не спасу всех… Прости, что соврал тогда, будто мне плевать на смерть твоего друга. Это не так, я знаю, что мог попробовать спасти его, но не сделал этого. Никогда не привыкну к Смерти.
― Хватит о тяжёлом! Давай купаться!
И она прыгнула, сталкивая меня в воду пруда. Удержав её руку, я потянул девушку за собой, и мы несколько минут боролись на мелководье, брызгаясь и топя друг друга. Наконец она прижала меня к дну, удерживая руки и ноги.
― Сдаёшься?
― Сдаюсь, ― выдохнул я. Капли с её волос падали мне на лицо. Улыбнувшись, она откинула непослушные пряди и, чмокнув меня в кончик носа, встала.
― Бегом греться, чего ты лежишь!
― Можно?
Войдя, я увидел накрытый стол со свечами у стены спальни. Разглядывая его, я почувствовал, как она запрыгнула мне на спину и крепко закрыла глаза ладошками.
― Угадай кто!
― Владычица Вселенной и моего сердца?
― Допустим.
Повернувшись, я тут же очутился в её объятьях, и нос уткнулся в мою шею. Боясь даже дышать, я осторожно погладил Киру по волосам, а потом, отстранив её, коснулся губами лба.
― Ты не простудилась? Может, это жар?
― Здесь никто не болеет, болезней просто не существует! ― нетерпеливо возразила она и потянула меня к столу.
Музыка давно стихла, все разошлись по домам, и в покои постучалась горничная:
― Мисс Кира, я могу быть свободна на сегодня?
― Конечно, я вполне со всем справлюсь.
― Вы же королева, как можно!
― Лиза, отдыхай! ― повысила Кира голос.
― Простите, госпожа. Спокойной ночи, мисс Кира, спокойной ночи, сэр Посланник!
И присев на прощание в реверансе, она выскользнула из комнаты.
― Наверняка побежала гулять с другом пекарем… Она ведь младше меня, а мораль здесь высока, непременно нужно знакомить молодого человека с обществом и родителями, вот и бегают к морю по ночам, чтобы не догадался никто.
― И никто не догадывается? ― спросил я, разливая вино по бокалам.
― Конечно, все давно в курсе. Но знают, что ничем аморальным они и не занимаются, просто сидят на камне и болтают целыми ночами. Даже за руки не держались ещё. Поэтому им прощают, как невинным детям.
― За что выпьем?
― За исполнение желаний.
― Вон дерево, из окна дотянуться можно, бери палочку да желай!
― А если я пожелаю, чтобы ты в меня влюбился без памяти, думал целыми днями да ходил бы хвостиком?
― Не исполнится.
― Почему же?
― Я и так это делаю, просто незаметно для тебя.
― Почему же ты прячешься?
― Мало кто любит, когда за ним следят. Когда ты узнала, что я общался с тобой, будучи Орлом, ты очень сердилась.
― Вовсе не потому я сердилась! А потому что ты промолчал об этом! Искренность ― главное.
― Хорошо, тогда и ты откройся. Почему ты сбегала трижды?
― Боялась.
― Меня?
― Боялась влюбиться. Боялась довериться. Боялась стать слабой и потерять независимость. Когда мы встречались с Женей, это было необременительно для меня, я приходила, когда хотела, и не появлялась неделями.
― А он?
― А он, как выяснилось, не только со мной встречался… После этого у меня совершенно пропало желание доверять людям.
― Мне ты можешь доверять. Я много в этой жизни навидался. Предавать никого не захочется после этого.
Я коснулся её руки, нервно сжимающей бокал. Она рассмеялась и выпила его залпом.
― Налей ещё!
