Когда они дошли до тихой части пляжа, где песок был мягким и нетронутым в местах гнездования черепах, Руперт постоянно собирал ракушки и дарил их ей. Он старался развеселить ее, развеять ее мрачное настроение, и она надеялась, что ей удастся расслабиться. Как бы она хотела присоединиться к его игре, побегать по песку, но она не могла. Даже вид моря, который обычно так успокаивающе на нее действовал, сегодня не имел никакого эффекта. Она бы почувствовала себя гораздо лучше, поговорив с риелтором. Сейчас это стало приоритетом номер один.
Никос сидел на ступеньках таверны в Каламаки, словно ждал их прихода все это время. Как только Холли подошла поближе, он взял ее за руку и потащил внутрь.
– Где ты была? Я починил твой мотоцикл. Я думал, ты погибла под дождем.
Руперт, который стоял прямо за Холли, протиснулся между ними.
– Извините, – сказал он. – Почему вы кричите на мою девушку? Оставьте ее в покое.
Холли закатила глаза, когда Никос отступил назад от неожиданности.
– Все в порядке, – сказала она ему. – Это Никос. Он мой друг.
Руперт посмотрел подозрительно на грека. Сегодня он надел красную бейсболку с вышитой надписью: «Афины».
– Ты была здесь всего несколько дней, – возразил он. – Как он мог стать твоим другом?
– Просто стал. – Холли начала терять терпение. Она глубоко вздохнула и изобразила улыбку. – Извини, но я тебе рассказывала про Никоса. Он нашел мне этот мопед, помнишь?
– Мопед, который сломался? – пробурчал Руперт, но выглядел уже менее враждебно.
Никос широко улыбнулся в ответ, показывая свои несколько зубов.
– Я починил твой мотоцикл! – гордо сказал он, показывая на парковку. Холли взглянула между составленных столов и увидела свой маленький мопед, укрытый в тени дерева.
– Эфхаристо. – Она взяла руку Никоса и пожала ее. – Ты очень хороший человек.
– Поли кала! – ответил Никос. – Поли кала означает «очень хороший».
– Ну да, тогда вот это, – улыбнулась она.
Никос убежал, чтобы принести меню, и Руперт с Холли сели за столик на улице. Руперт заказал пиво, она же взяла воду. Холли обнаружила, что у нее нет аппетита, ей даже не хотелось любимого греческого салата, а Руперт заказал бургер и картошку фри.
– Ты не хочешь попробовать что-нибудь греческое? – удивленно спросила она, когда Никос замер около них в нерешительности, держа в зубах свою потрепанную ручку.
– Не-а. – Руперт еще раз бегло взглянул на меню. – Я хочу чего-то соленого и калорийного, особенно после всего, что мы выпили прошлой ночью.
«Все правильно», – подумала она. Он должен заказывать и есть все, что ему хочется. Но почему ее это так раздражало? Она заставила себя протянуть под столом руку и положить ему на бедро, и Руперт с улыбкой повернулся к ней. Это была настоящая улыбка, полная тепла, любви и поддержки. Как же она к нему несправедлива! Это же Руперт, ее парень, тот человек, который делал ее абсолютно счастливой весь прошедший год. Почему она решила, что с Эйданом ей будет лучше? Он определенно не такой хороший человек, как Руперт, особенно учитывая, что сразу побежал к своей бывшей после стольких лет, да еще и ткнул Холли носом в это. Она знала, что ему довольно неприятно будет увидеть ее с Рупертом, но она не втягивала его в эту историю и уж точно не стала бы тыкать в нее носом.
– Ты поедешь со мной в город после обеда? – спросила она. Она хотела оставить его на пляже и съездить на встречу с риелтором одна, но это выглядело как-то несправедливо. К тому же Руперт значительно лучше разбирался во всех этих формальностях, даже не говоря ни слова на греческом. Она чувствовала бы себя увереннее рядом с ним, и он поймет, если возникнут какие-то сложности.
– Конечно, я поеду с тобой, – ответил он.
– О нет! Черт! – Холли подняла руку. – Ты не можешь. У меня нет еще одного шлема для мотоцикла.
– Мы можем поехать на такси.
– У меня есть шлем, – вмешался Никос, с таким грохотом ставя на стол тарелку с бургером, что картошка подпрыгнула.
– Правда? – Холли радостно улыбнулась.
– Да, конечно. У каждого грека есть шлем.
Руперт подавился смехом, откусывая от бургера, и Никос получил прекрасный повод со всей силы стукнуть его по спине.
– Я принесу, – сказал он, уходя на кухню. – Можете им пользоваться.
Вот и все.
[Открытка 10]
Вторник, 2 января 1996 г.
Сэнди!
Я даже не знаю, почему я до сих пор пишу тебе. Я не уверена, живешь ли ты там. Ты там? Я знаю, нужно набраться смелости и просто купить билет на остров, но у меня постоянно нет денег. Все, что я получила за дом родителей, уже ушло. Саймон занимался деньгами, но он тоже ушел. Холли – все, что у меня осталось, и иногда мне кажется, что я теряю ее тоже. Ей было бы лучше, если бы она осталась с тобой. Ты была бы лучшей матерью, чем я. От меня нет никакого толку, и я знаю, что ты это знаешь. В любом случае с Новым годом, близняшка! Я знаю, что ты не ответишь, но я все равно буду ждать.
Дженни
Глава 23
Холли несла свою сумку и шлемы по крошечному деревянному пирсу. Он расположился у маленького причала, окруженного каменными стенами, и выцветшая рыбацкая лодка мягко качалась на воде под ее ногами, белая и голубая краска потрескались на солнце.
Время приближалось к пяти, и тени уже начали удлиняться в угасающем свете.
После бестолкового часа в одном из агентств недвижимости, где она и Руперт делали все возможное, чтобы донести до риелтора, чего они хотят, используя свой очень ограниченный словарь греческого, а также краткий глоссарий на задней обложке путеводителя, Холли решила, что они заслужили отдых. Руперт предложил взять по стакану кофе и сесть у воды в городе. Такое искушение было трудно преодолеть, тем более что отсюда открывался потрясающий вид.
Холли беззаботно отковыряла корочку на колене – кожа под ней была розовая и свежая, совсем не такая, как на теле. Всего за неделю она стала темно-коричневого цвета и, хотя знала, что солнце не полезно, не могла отказать себе в наслаждении подставить ему плечи. Она вообще не сгорала, несмотря на то что постоянно забывала наносить крем. Ее природный цвет сильно отличался от Руперта и Эйдана, чья светлая кожа не могла выстоять против греческого летнего солнца.
Эйдан. Вот опять он пробрался в ее мысли, нагло не позволяя ей забыть о себе. Она не стала сопротивляться и нарисовала его в воображении – его веснушчатые руки, кривая усмешка, широкая грудь под драными футболками… Но она не должна. Зачем? Как она только что сказала агенту, она хотела бы продать дом и оборвать все ниточки с островом как можно скорее. Возможно, ее мама провела здесь много лет, и тетя тоже, но это не означает, что она должна пойти по той же дорожке. Наоборот, она немало времени пыталась построить собственную жизнь в Лондоне, почему она должна бросить ее сейчас? Опять же, если не лукавить с собой, она действительно рассматривала возможность переезда сюда. Она полюбила остров и знала это, и даже несколько раз втайне представляла себе свою жизнь здесь. Жизнь с Эйданом.
