В тех редких случаях, когда Холли получала сообщение или запрос на дружбу от кого-либо из школьных знакомых, она удаляла их сразу же, не давая второго шанса. Те времена прошли, и она не собиралась давать кому-либо возможность вернуть ее в ненужные воспоминания. Тогда она была совсем другим человеком. Человеком, о котором ей не хотелось бы никогда вспоминать. На самом деле ее даже удивляло, что кто-то из тех времен хотел с ней связаться.
Очень общительная и дружелюбная в детстве, Холли становилась все более замкнутой, когда ее мать покатилась вниз из-за алкоголя. Девочки, с кем она раньше дружила, перестали приглашать ее домой, чтобы поиграть после школы. Она до сих пор с замиранием сердца вспоминала день, когда ее лучшая подруга Дейзи Дэвис, испытывая неловкость, сообщила ей, что они больше не могут дружить.
Они стояли в углу игровой площадки, недалеко от места, где мальчишки пинали мяч, и Дейзи, прикусив большой палец, сказала Холли:
– Моя мама говорит, что твоя мама гадкая. Она говорит, что она плохой человек. Она сказала, что я тоже могу испачкаться, если буду с тобой дружить.
Холли, которой только исполнилось девять, замерла в ужасе. Она знала, что с мамой происходит что-то нехорошее. Она больше не приходила к школе, хотя дорога занимала всего пятнадцать минут, и больше не готовила вкусные ужины, как раньше, когда она еще не была «гадкой».
– Моя мама не гадкая, – пробормотала она. – Может быть, она просто запуталась.
Дейзи грустно покачала головой. На ней была футболка с розовым медвежонком из «Заботливых мишек», и всю иронию этой сцены Холли поняла только спустя годы.
– Мама сказала, что запрещает мне дружить с тобой, и если она узнает, что я с тобой разговаривала, она отдаст Бемби.
Бемби был пятнистым котенком, которого девочки нашли на улице, гуляя около дома Дейзи. Мама Дейзи с отвращением заткнула нос, когда они принесли его на кухню. Холли знала, что у нее нет шансов. Дейзи обожала котенка. Она рисовала его портреты во время занятий правописанием на уроках мисс Патерсон.
– Все нормально, – ответила она подруге. – Ты нужна Бемби. Я справлюсь.
Вот и все. Дейзи умчалась, чтобы присоединиться к остальным девочкам из класса, а Холли держалась от них на расстоянии. С этого момента, пока она не закончила в восемнадцать лет школу, Холли оставалась сама по себе. Дружба не стоила тех хлопот – особенно когда увлечение мамы джином-тоником превратилось в кое-что посерьезнее. Никто не хотел связываться с вонючей пьяницей, даже сама Холли, но у нее-то как раз выбора не было.
– Яссу, кукла! – звук радостного голоса Костаса резко вырвал Холли из пучины печальных воспоминаний.
– Яссу, Костас! – ответила она, помахав ему, и прошла мимо его магазина вниз по горе.
Она раздумывала, взять ли ей мопед, слишком жарко было, чтобы надевать шлем. В итоге дорога заняла всего десять минут, и Холли встретила только одного козла, похожего на гризли, пока нашла место, которое искала.
В отличие от пляжей в Лаганасе и Каламаки побережье Порто Куклы было узким, около трех метров песка между ступенями пляжного бара и плещущейся водой. Ветер чуть усилился по сравнению с утром, и Холли слышала, как на шестах хлопали греческие флаги, когда расстилала полотенце и снимала свое фиолетовое платье.
Народу здесь было намного меньше, чем на более популярных курортах Лаганаса и Каламаки, и Холли почувствовала, как остатки напряжения уходят. Она устроилась поудобнее и открыла книгу. После того как она провела столько времени в доме, у нее появилось беспокойство – она никак не могла отделаться от чувства, что за ней наблюдают. Поэтому она решила провести ближайшие несколько часов в бегстве от реальности.
Она успела прочитать только первое предложение второй главы, когда на страницу легла тень.
– Это Холли, так ведь?
Энни из бара под горой стояла рядом. Холли несколько секунд смотрела на облупившийся розовый лак на ногах Энни, потом глубоко вздохнула и закрыла книгу.
– Да, это я. Как дела, Энни?
– О, я прекрасно, моя дорогая. Чудесный день, правда? Ты не против, если я пристрою здесь свое полотенце?
Она показала на песок прямо рядом с Холли.
– Конечно, не против, – улыбнулась Холли, глядя, как Энни раздевается. Она осталась в довольно потрепанном стареньком черном бикини. Ее кожа была такой темной, словно она натирала ее морилкой.
– Ну, – повернулась она к Холли, – ты уже познакомилась с Эйданом?
Похоже, не только греки переходили здесь сразу к делу.
– Да, и он очень милый. – Холли раздумывала, стоит ли рассказывать об инциденте в туалете, и передумала.
– Симпатичный, да? – хохотнула Энни. Она принесла из бара большую бутылку воды и предложила Холли.
– Нет, спасибо.
– Так как, Эйдан показался тебе симпатягой?
Она определенно не собиралась менять тему. Холли позволила себе представить на секунду своего заросшего ирландского соседа. В воображении появились большие веснушчатые руки, лохматые черные волосы и слегка насмешливая улыбка.
– Он довольно привлекательный, – согласилась она. – Не совсем мой типаж, но очарование есть.
– Высокий, темноволосый и красивый – по-моему это типаж для всех, разве нет, – захихикала Энни и подняла брови, когда Холли покачала головой. – Ну, каждому свое, полагаю. Но я тебе вот что скажу. Если бы я жила с ним по соседству, я бы уже, наверное, стала как Любопытный Том.
– Энни! – Холли рассмеялась. Она никогда не встречала таких бесстыжих извращенцев. Во всяком случае, женщин.
Энни только хмыкнула в ответ, открыла бутылку и сделала большой глоток.
– Мать твою, ну и жара сегодня!
Холли взяла солнцезащитный крем и намазала живот.
– Тебе так повезло, – сказала Энни, – у тебя оливковая кожа. Уверена, ты никогда не сгораешь.
Холли посмотрела на свою стремительно темнеющую кожу и пожала плечами.
– Никогда об этом не думала, – призналась она. – Я даже не знаю, откуда у меня такой тип кожи. Мама была чисто английская роза.
– Сандра тоже, – сообщила Энни. – Она не очень-то любила загорать, кстати. Я ей всегда говорила: «Сэнди, почему ты выбрала это место, если постоянно бегаешь от одной тени к другой все лето?»
– И что она отвечала? – Холли была по-настоящему заинтригована.
– Она всегда говорила одно и то же – это ее дом и всегда им останется. Ее родители тоже очень любили это место, но я полагаю, ты и так это знаешь?
Холли закусила губу. Дженни рассказывала о бабушке и дедушке довольно много до того, как начала пить каждый день. Дженни говорила, что была особенно близка с матерью, и ее глаза затуманивались от воспоминаний. Родители погибли в автомобильной катастрофе, когда маме было всего девятнадцать, и оставили ей дом. Судя по всему, Дженни продала его, чтобы начать с другом совместный бизнес, но он провалился, и она все потеряла. Ее семья была проклята.
