– Ошибка? – удивился Филимон. – Ошибка, значит. Вот боярич сделал ошибку, и его уноты тебя таки положили. Завтра сюда придёт Медведь, что мы ему скажем: звиняй, ошиблись? Ну так он и ответит – ну да, ну да… И к утру тут останется только пепелище. Ошибка командира – она хуже предательства. Да любого десятника спроси, да вот хоть здесь – помните вы свои ошибки?
Прокоп покачал головой.
– После того как первый раз посмотрел в глаза матери, которая сына похоронила, понял, что ошибки у меня нет. Есть вина. Сейчас вы вдвоем чуть крепость дымом не пустили. Это ошибка или вина?
– Вина, – не поднимая глаз, прошептал Семён.
– Не вина – преступление. Вы оба повелись на мнение сопляков из своего десятка. Ну ладно, Кузнечику простительно, он новик, порядков не разумеет. Но ты-то должен был это понимать. Ты не слушать их, ты командовать ими должен. Ясно тебе?
«Поплыл урядник. Плохо. Не того от нас ждут. Поплывем оба, получим вдвойне. Вытаскивать его надо».
– Ага… нельзя, чтоб хвост вертел собакой, – пробурчал он и, шмыгнув носом, неожиданно признался: – Только я б тоже повелся. Э… было дело… – и он опять непроизвольно потер ягодицу.
– Драть вас надо, – прокряхтел Тит, отследив движение. – У Тимофея, вон, долгая память, до самой задницы достает.
– Главного вы не поняли! – продолжил Прокоп. – Человеку умному нужна власть, а дураку достаточно её признаков. Вон, Мартын ваш решил признаки власти себе добыть, и что, много добыл? Один удар под дых – вот и вся цена его потугам. Дурень думкой богатеет – как раз про таких. Они считают, что если обладают признаками силы, то могут указывать тем, кто этой силой владеет. А настоящая власть – она в делах.
Прокоп ненадолго задумался.
– А дурни вы не потому, что драку затеяли и между собой делиться начали. «Будешь делать, что я говорю», – передразнил он Семёна и переключился на Тимофея: – «А ты в мои дела не лезь!» Дурни вы потому, что власть вам добывать не пришлось, она у вас изначально была. А вы оба, дружненько так, её Мартыну за пустые слова отдали. Ну и что с вами делать после этого?
«Приплыли. Тут не отбрешешься. Обвинение в своём праве, говаривал дядька Журавль. И чё теперь?»
Тимка и Сенька неожиданно для себя переглянулись.
– Готовы принять любое наказание, – выразил общую мысль Семён.
– Готовы они… – пробурчал Прокоп. – Ну, раз готовы, так и получайте. Власть не просто так даётся, а только ради дела. Без него это и не власть даже, а так, самодурство какое-то. Почему не использовали? Значит, до ДЕЛА вам никакого дела нет. А раз так… – Прокоп глянул на Филимона. – Урядник Семён! Тебе, пока Младшая стража в походе, в десяток передали оружейного мастера. Ты им воспользоваться не захотел, стало быть, Кузнечика мы у тебя из десятка забираем, у него сейчас другой работы полно будет. Только это не всё. Ты и твой десяток должны показать такую же стрельбу, как и Тимофей. Он смог, значит, и вы должны. А как – это теперь ваше дело. По результатам боярич Михаил и решит, оставить тебя на командовании или нет. Теперь Тимофей. Тебя поставили в десяток, в котором служат только Лисовины. Ты с ними стать своим не захотел. Стало быть, из строя ты выбываешь. Как и на каких правах ты теперь в воинский род войдёшь – то теперь тоже не наша забота. По твоим делам Михайла и решит, когда вернётся. Всё решили, никого не забыли?
– С Мартыном что делать? – прогудел Тит.
– Нам? Ничего, – ответил ему Филимон. – Сможет он после такого подняться – хорошо, нет – слабаки в роду не нужны. Дела родни в десятке пусть боярич Михаил решит. А вот дать ему подняться или в землю втоптать, это вон пусть эти двое решают. Для чего им власть дана, они теперь знают. Вот и посмотрим.
В дверь осторожно постучались.
– Узнай, чего надо, – кивнул Тит Леониду, и тот ужом выскользнул за дверь. Вернулся он, впрочем, почти моментально.
– Со стены передают, из лесу человек вышел. Близко не подходит, на крики не отвечает. Стоит, ждёт. Вооружен мечом. Лука нет. В руках котомка. Одет, как разведчики Якова – в пятнышку.
Анна с Ариной напряглись. Макар поглядел на Филимона.
– Интересно, по чью душу? По нашу или Аристархову? – пробурчал он. – Пойду, погляжу.
У двери Макар чуть задержался.
– Вот что, Андрей. А пошли ты со мной сходишь. Мало ли там кто. Да и лучше, если тебя тоже знать будут.
Андрей кивнул, поднимаясь из-за стола, глянул на Арину и последовал за Макаром.
– У боярыни нет вопросов? Тогда, Семён, дуй к своим, строй их на обед, – распорядился Филимон. Тимофей, останься. О твоей работе поговорить надо.
– Ну, а ты свою вину понял? – поинтересовался Филимон, когда Семён вышел из горницы.
– Никак нет, дядька Филимон, – сменил обращение тот, мгновенно уловив настроение наставников.
У старого полусотника поползли вверх брови.
– Поясни, – потребовал заинтересованный Тит.
– Свою ошибку я понял: место обязывает. Так дядька Журавль говорил, только мне непонятно тогда было. Дома у меня всегда было привычное место и привычные обязанности, оно и не понималось. А когда всё поменялось, так дела и вовсе съехали куда-то, трудно понимать, у вас тут всё не так. В общем, место надо держать, а сам ты на него стал или доверено кем-то – то дело десятое. И Лёнька тож самое говорил, только я не понял. Только это ошибка, а не вина. У нас дома две ватаги – моя, из мастеровой, и Медвежонкова, из лешачьей. Я в лешаковскую командовать не лезу, у них свои коники в голове, мне там и развернуться негде. В Сенькину команду мне вмешиваться тоже не след. Ну… неправильно получится.
– А чего ж ты тут с Семёном вину, почитай, разделил? – удивился наставник. – Чуть не рыдал, так каялся.
– Ну, сначала я считал так, – сморщился Кузнечик, – мне вражда с десятком нужна? Не-а. Я с ними по полдня игра… Э… делом занимался. Важным, – Тимка смущенно подтер нос. – Внутри десятка вмешиваться мне тоже не стоит. А как Семён себя ставить будет, если знает, что он виноват, а я прав? Обидится, и опять Мартын подлезет. Не надо оно мне.
– Ишь ты, сначала, – прищурился Филимон. – А потом что поменялось?
– Дядька Журавль говорил, что у победы всегда есть папа с мамой, а поражение всегда сирота. А раз надо дружить, свою победу надо делить на всех – она только больше станет, а часть их поражения всегда взять себе, оно тогда меньше выходит… – Тимка опять потянулся к заднице, но, уловив насмешливый взгляд Тита, отдёрнул руку. – Дурака сваляли оба, значит, и отвечать обоим. Ну, вот так как-то…
– Надо же, посчитал он… – пробурчал из своего угла Прокоп и вдруг рявкнул: – А то, что это теперь ТВОЙ десяток и что если вам всем будет поручено через ворога пробраться и весть доставить – придётся сдохнуть, всем сдохнуть, а доставить? Это ты посчитал? Ну и как вы будете делить вот сейчас: кто прямо тут лечь должен, а кто дальше прорываться, ты тоже посчитал? Ну, и кто первый – Мартын или Комар?
