– Ну, в общем… – смутился Лёнька, явно не решаясь ответить откровенно.
– Значит, обидятся, – прокомментировала Анна. – А как ты их потом сведёшь?
Андрей бросил свой кнут на стол.
– Пороть дело нехитрое, – перевела Арина. – Михайлу, помнится, один раз выпороли. А в этот раз чего получить надобно?
– Да я вот тоже не понимаю, чего наставники добиваются. Видно же, что отрок мастеровой, чего он у вас позади строя ходит? Что, работы ему нет? Так у меня есть – вон, приданое девкам пусть делает. И роду польза, и он внакладе не останется, – заключила боярыня.
Верка задумалась, а Андрей в центр свернутого кругом кнута хлопнул свой нож. Арина посмотрела на Андрея, потом перевела взгляд на Верку.
– А что, иначе чем мастеровым, вы своего сына не видите? Может, тогда в обоз его?
Верка набычилась:
– Не мастеровой, а мастер! Чем это плохо? Что, в Ратном среди воев мастеров нет?
– Н-да… – протянул Филимон и обратился к Макару: – Ну, а ты чего скажешь?
– А что ты у него спрашиваешь? – поднял голос Тит. – Чего ты вообще от нас хочешь? Сидим тут дурнями и мелем, что ни попадя. А как по мне – так нечего с ними возюкаться. И не таких обламывали и в строй ставили. Много чести соплякам! Всыпать хорошенько да поучить уму-разуму. Нашли цацу! Поднял руку на боярича – должен научиться разумению.
– Да нельзя нам этого приблудыша трогать! – в сердцах рубанул Филимон. – Аристарх наказал…
Верка опять было набрала воздуха, но Макар придержал её за руку. У Андрея сузились глаза, и он неотрывно смотрел на Филимона.
– А нельзя, так не темни! – хлопнул по столу рукой Тит. – Наразводили тайн с Аристархом, так и решайте сами. От нас чего хотите? Решить то, не знаю что? Так не в сказке, чай, живём. Нельзя говорить, так просто скажи, что с засранцем делать, и дело с концом.
– Хотите послушать? Ну, хорошо, послушаете… – Филимон уперся тяжёлым взглядом в Макара. – За этих двоих отвечаешь? В свою руку берёшь?
– Отвечаю, – Макар глянул на ошалевших отроков. – Беру.
– Ну, глядите, – отроки поёжились под взглядом наставника. – Раз уж вы в это дело ввязались, так придётся и дальше идти. Только глядите, за ваш язык вот его голова слетит.
– Так чего сказать хотел? – оборвал паузу Прокоп. – Сидишь, стращаешь тут. Почему наказывать их нельзя?
– Не их – его. Кузнечика вашего. Аристарх строго велел не трогать. Вообще. А нельзя потому, что у нас вокруг крепости медведи с лешаками чуть не в открытую бродят и следов не скрывают. Мы вон по ихним землям прошлись, как считаете, почему к нам гости в ответ до сих пор не заглянули? Ушла ведь сотня, и Младшая стража ушла. Сейчас только захотеть – всё дымом пойдет, и пепелища не останется.
– Но когда сотня уходила, Корней знал, что делал? – Анна вцепилась руками в стол.
Андрей переводил глаза с Филимона на Макара, а про мальчишек и говорить нечего – в глазах, больше похожих на две плошки, светилось осознание: живы они вообще непонятно почему.
– С сотней вообще хрень получалась. Уйти Корней не мог, потому что ответа из-за болота ждали. А не уйти тоже не мог, поскольку князь бы потом спросил, чем сотня таким важным занималась, когда ляхи по княжеству, как у себя дома, бродили. Н-да… Не вовремя ляхи объявились. Хоть так, хоть эдак, получалось, что конец сотне наступил.
А ушла сотня потому, что Тимофей здесь. Очень уж им важен этот малец. В землях боярина Журавля не всё ладно. Да что говорить, там сейчас всё так плохо, что они нам его под охрану отдали. Ну, и лешаки эти, что вокруг крепости бродят… Пока Тимофей здесь, они его, а заодно и нас охраняют. Втихаря, прежде всего, чтоб свои не видели. Ну, а если случится что… Крепость уже к утру дымом пойдёт.
В горнице наступила ошеломленная тишина.
– Только и это ещё не все, – продолжил Филимон. – Мы по тем землям ходили, что узнали? Что боярин ихний тьму доспехов наклепал. Тьму! А дел куда? Продал? А если не продал, а отдал? Журавль-то по весне за этим вашим Кузнечиком лично приедет. Как думаете, сам явится или тьму доспешных с собой возьмет?
Андрей медленно кивнул.
– Они хотят договориться, – произнесла Арина. – Почему-то не с руки им воевать, иначе заложника бы не дали.
Филимон скривился.
– Заложник… Он, может, и заложник, да только смысла в том нету. У них там, за болотом, ещё и охранная сотня есть. Наше счастье, что она летом совсем другую сторону ихних земель охраняла. Не заложник Кузнечик теперь, а Лисовинова родня. Вот Лисовинов лешаки сейчас и охраняют. А охранная сотня у слободы, по ту сторону болота обретается.
– Как так? – удивился Тит. – Целая сотня неясно где шлялась, пока мы ихний городок на щит брали?
– А вот так! Сказано нам было, что не будет тут той сотни. И где нурманам засаду обустроить, нам тоже подсказали. Знал бы, во что нас эта ведьма втравила, удавил бы сразу, не посмотрел бы, что волхва.
– А Тимка-то мой, чем он так важен? – задала мучающий её вопрос Верка.
– Да кто ж его знает? – Филимон пожал плечами. – Мы вот по заболотью ходили, много узнали? Да чего там, вы вот с Макаром, почитай, за родителей ему! Много он вам сказал?
– Так мы и не спрашивали ничего, – растерялась Верка. – Про родню, конечно, спросили, а чем занимался с дедом – и так понятно. Да и некогда было – сами видели, как всё вертелось.
– А мы спросили. Медведь про слободу ихнюю, откуда Тимка родом, слова по капле цедит, а сам смеётся, нечисть лесная: у Тимофея, мол, спрашивайте. Так мы и спрашивали. Про всё узнали – и как жеребёнка лечили, и почему кузня сгорела, и как они с лешачатами подрались. Про мечи вот тоже рассказал. И что компас умеет делать, только не тут, а там, дома. Хороший такой мальчонка, всё рассказывает, ничего не скрывает, Дядька Медведь сказал же ему рассказать, вот он и говорит. Да и наших сопляков учит – всё, как велено. Только одна беда – мы понятия не имеем, что у него спрашивать, только и остаётся, что сказки его слушать. В них хоть что-то ясно.
– А серебро у них откуда, он сказал? – поинтересовалась Анна.
– А как же! Из Острога возят. Крепость такая, там нурманы сидят, – старый наставник очень похоже передразнил Тимку. – Ты вот Тит, сопляк, говоришь. Цаца, говоришь. Хорошо у тебя язык подвешен, что твое помело. А сам, как этот сопляк, рассуждать можешь? Слова выстроить, людей просчитать? Для того я Сеньку к нему и вел – наш-то деревня деревней, хоть и старается боярич, а тут есть с кого пример брать. Да ты вот на этого погляди, – Филимон кивнул на Лёньку. – Всего ничего он возле мальца трется, а слова научился плесть – заслушаешься.
Филимон выдержал паузу, которую Михаил, не сомневаясь, назвал бы театральной, ухмыльнулся и задал вопрос:
– Ну что, услыхали? Полегчало? Должно было полегчать, раз теперь всем всё ясно. Давайте решать.
