У Антона потемнело в глазах. Не верить Высшему он не мог, но он же сам видел Дали только вчера. Она казалась совершенно нормальной. Может быть, это ошибка?
– Как Сабин мог такое сделать с девочкой? – спросил Орэй,– мне, например, такая техника неизвестна.
– Увы, друзья мои,– вставил своё слово Тасилгир,– в отличие от Сабина, мы вообще не сильны в разрушительных техниках. Нам это просто неинтересно. Мы даже от стасиса защиты так и не нашли. Да, как Творцы, мы без сомнения сильнее его, вот только Сабин не собирается воевать в открытую, а в коварстве ему нет равных.
Алиса поднялась со своего сиденья и обняла Антона сзади за шею. Она остро чувствовала его боль и отчаянье, и ей очень хотелось его хоть как-то утешить. Однако её любимый на этот раз даже не обернулся. Он сидел и очень сосредоточенно смотрел в одну точку прямо перед собой.
– Тоша, не надо так себя казнить,– попросила Алиса,– каждый может совершить ошибку.
Антон кисло улыбнулся. Ну, конечно, может. Только от его ошибки погибла очень хорошая молоденькая девушка, почти девочка. Погибла просто потому, что у одного Высшего Творца, видите ли, зашкалило самомнение. И он забыл, что на свете бывают плохие дяди, которые таких девочек пережуют и выплюнут, если им это поможет реализовать свои планы мести.
– Кто-нибудь знает, как можно запустить паразита в сознание человека? – Антон говорил очень спокойно, хотя больше всего ему хотелось сейчас запустить чем-нибудь тяжёлым в оконное стекло, чтобы осколки брызнули во все стороны с оглушительным звоном.
– Значит, решил попытаться,– констатировал Шандивар,– я готов тебе помочь, но, если честно, не вижу смысла. Нужно просто уничтожить паразита вместе с телом.
Антона передёрнуло, когда он представил себе, как предложит Вертеру убить его дочь, и куда тот его пошлёт после такого предложения. И будет абсолютно прав, между прочим.
– Просто расскажи всё, что знаешь, Шандивар,– старясь сохранять внешне спокойствие, попросил Антон.
– Это как запустить вирус в программу,– ответил Высший,– тебе это должно быть близко, программист. Нужно найти слабое место в защите либо пробить её искусственно. Для этого сгодится любая отрицательная мысль или эмоция, например, сомнение, недоверие, страх. Ты меня понимаешь?
– Ясно,– Антон кивнул,– и по этому каналу в сознание загружается паразитическая программа. Она начинает разрушать сознание-носитель и занимать его место. Откуда известно, что сознание Дали уже полностью разрушено?
– Даже если и не полностью, то тебе не удастся уничтожить паразита и не повредить сознание девушки,– возразил Орэй. – Дело зашло уже слишком далеко.
– Я попробую,– упрямо заявил Антон. – Благодарю за предложенную помощь, Шандивар. Но я знаю, кто мне сможет помочь с этим делом.
Антон встал, обнял Алису и поцеловал её в висок.
– Прошу простить меня, Высшие,– спокойно произнёс он. – Сегодня из меня получится плохой участник общей медитации. Дайте мне пару дней, чтобы со всем разобраться.
Алиса продолжала держать его за руку, явно намереваясь следовать за своим любимым. Но Антон взял её за плечи и отставил в сторону.
– Пожалуйста, останься,– попросил он. – У меня сейчас не хватит сил, чтобы позаботиться о твоей безопасности.
Он окинул взглядом своих собратьев, как бы прося у них поддержки.
– Не беспокойся,– вступил Атан-кей,– Алиса пока побудет в моём мире. Там безопасно. А вот в Убежище, я думаю, ей пока появляться не стоит.
Антон благодарно кивнул своему бывшему наставнику.
– А как насчёт твоей собственной безопасности, Аннагорн? – окликнул его Свароин. – Думаю, конечной целью этой атаки на твоего друга являешься всё-таки ты.
– Я буду очень осторожен,– фигура Антона подёрнулась рябью и растворилась в воздухе.
Высшие переглянулись. Никто ему не поверил. Алиса с мольбой переводила взгляд с одного Творца на другого. Она слишком хорошо знала своего любимого, чтобы хоть на минуту усомниться в том, что о собственной безопасности он сейчас думал меньше всего.
***
Дорога до главного храма заняла не больше пяти минут неспешным шагом. Сделав положенные простирания у входа, Роб достал чётки и пошёл накручивать круги ко́ры вокруг здания против часовой стрелки, заодно начитывая мантру из числа предварительных практик. Больше всего ему нравилась стослоговая мантра. Она так замечательно ложилась на предписанный мотивчик, такой заводной и энергичный. В монастыре все мантры было принято пропевать, а не просто проговаривать. Но большинство мотивов были довольно заунывные, и Роб частенько заменял их на более резвые, разумеется, только когда практиковал в одиночку.
Когда лама дал ему посвящение на предварительные практики, Роб поначалу рьяно принялся за дело. Однако со временем сомнения начали подгрызать его энтузиазм. По местным нормативам каждую из восьми практик нёндро нужно было выполнить сто тысяч раз. Сама по себе эта цифра не особо пугала, времени у Роба было хоть залейся. Но выполнив примерно треть, он начал сильно сомневаться в целесообразности подобного времяпрепровождения. Дело в том, что он совершенно не чувствовал в себе никаких изменений от выполнения нёндро. Медитации, пуджи, лекции и беседы с учителем, всё это давало очевидный эффект, а вот предварительные практики были, как говорится, не в коня корм. Когда он наконец осмелился поделиться с ламой своими сомнениями, тот только усмехнулся без сарказма, а так, по-доброму, даже с пониманием, но не стал комментировать фрондёрские замашки своего ученика. Мол, дело твоё, никто не неволит. Роб заткнулся и продолжил бесперспективное, как ему казалось, занятие.
О том, чтобы получить возможность регулярно общаться с ламой, Роб не смел даже мечтать. В гестхаузе было довольно много постояльцев, которые приезжали в Тингри каждый год и жили при монастыре по месяцу, а то и дольше. Насколько Роб мог судить, доступа к учителям, в смысле непосредственного получения учения, ни у кого из постояльцев не было. Не было его и у Роба, пока не подвернулся счастливый случай. Полтора года назад в монастырь приехала смешанная группа из России и Латвии на двухнедельный ретрит. Организаторы, разумеется, планировали привезти с собой переводчика с тибетского, но, видно, карма у того парня оказалась с изъяном. По дороге в аэропорт его такси попало в аварию, и переводчик получил довольно серьёзную травму спины. Пришлось ему сдать билет и провести пару недель на больничной койке. Для группы это была настоящая катастрофа. Отменять ретрит было слишком поздно, а какой в нём был смысл, если учение давалось на тибетском.
Вот так Робу выпала возможность проявить себя в качестве переводчика. Лама лично обратился к нему с просьбой о помощи, и, разумеется, об отказе не могло быть и речи, хотя никакого опыта на этом поприще у Роба не было от слова совсем. Сказать, что это было трудно, всё равно, что вообще промолчать. Все две недели парень пребывал в постоянном стрессе, по ночам зубрил тексты, предназначенные к изучению, а после лекций выползал из учебного зала мокрый от пота и с трясущимися руками. Зато в эти самые руки впервые попали оригинальные тексты древней устной передачи по дзогчен, учению высшего совершенства. По сравнению с этими текстами, зачитанная до дыр книга «Чудеса естественного ума» оказалась просто лёгким развлекательным чтивом. Кто бы мог предположить, что судьба подкинет нашему искателю истины такой шанс, которого иные ждут годами, а то и целыми жизнями.
