– Ну, дочки, не подведите, – сказал им на прощание боец, помогавший обустраивать им огневую позицию. А потом добавил: – Вы уж, дорогие мои, сильно-то не вылезайте из окопчика. Берегите себя, – и уполз в свою траншею.
Очень долго они, стараясь ничем не выдать себя, вели наблюдение. Только в конце дня им наконец-то повезло выследить пулемётчика: он замаскировался под небольшим пеньком в окружении кустов справа на высотке. Ира прицельным выстрелом попала немцу в грудь. Через секунду был наповал сражён второй номер немецкого пулемётного расчёта.
Потом ночной атакой батальон, в котором находились девушки-снайперы, всё-таки захватил ту высоту. Две роты наступали с фронта, а одна зашла с тыла. Когда немцы поняли, что им грозит окружение, они бежали, прихватив с собой только личные вещи да оружие. Красноармейцам достались хорошие трофеи.
Потом гитлеровцы предприняли несколько контратак, пытаясь выбить русских из захваченных ими позиций, но это им так и не удалось. Советская артиллерия на этот раз поработала хорошо, подбив несколько танков. Большинство советских артиллеристов в то время считали, что их главная и чуть ли не единственная задача на фронте – проведение артподготовки. К счастью, на этот раз при отражении контратак артиллеристы были более активными.
На следующий день Ирину вызвали к командиру полка, майору Быстрюкову, – ей следовало отчитаться о работе снайперов в батальоне, к которому их придали.
Майор Быстрюков встретил её очень приветливо, вежливо предложил ей присесть за стол, а потом спросил:
– Есть хотите? Давайте поедим, а то я весь день голодным ходил. То в один батальон надо зайти, то в другой. Времени совершенно не хватает.
Тут же он позвал своего ординарца и велел ему накрыть на стол.
– Вам нравится у нас полку, Ира?
Гурову покоробила фамильярность майора. К тому же было в его слащавом лице что-то неприятное, наверное, чрезмерная холёность, что ли. За те несколько недель, что она провела на фронте, она ещё никогда не видела командира, так тщательно следившего за своей внешностью. В землянке штаба полка, где они находились, сильно пахло каким-то одеколоном: майор обильно им пользовался. Зато накурено в землянке не было, так как комполка не курил, заботясь о сохранности своего здоровья. Был Быстрюков не женатым, вернее, разведённым, а в тылу у него остался маленький сын, живший с бывшей женой.
– Так как же, Ирочка, вам нравится у нас?
– Да, товарищ майор, – ответила ему девушка, – нравится. Хороший полк. Красноармейцы и командиры в нём хорошие, опытные.
– Ну зачем вы так: «товарищ майор»… Когда мы наедине, можете обращаться ко мне по имени и отчеству – Илья Петрович.
Ирина промолчала. В этот момент ординарец начал расставлять на небольшом столике, который едва вместился в землянку, тарелочки с какими-то деликатесами. Майор тем временем вытащил из своего запасника красивую бутылку.
– Вино! Довоенное! Приятель из штаба дивизии подарил. Сейчас мы его попробуем. Шутка сказать – такую высоту отбили! Сам комдив хвалил…
– Спасибо товарищ майор, но мне нужно идти. Во взводе меня ждут.
Гурова встала со стула. Быстрюков тоже поднялся. Со своим высоким ростом он чуть не задевал головой потолок землянки.
– Куда же вы, Ирочка? А как же ужин?
Настроение у майора испортилось. В своём полку он чувствовал себя полновластным хозяином, приказы и пожелания которого все беспрекословно выполняли. А тут вдруг симпатичная снайперша – ещё девчонка, не нюхавшая пороха! – противится его желанию.
– Спасибо, но мне уже пора.
Ирина повернулась и, не спросив разрешения у своего командира, быстро вышла из землянки. Ей опротивели ухаживания этого холёного майора, который к тому же по возрасту в отцы ей годился.
Быстрюков постоял немного в растерянности, потом сел за стол, повертел в руках бутылку вина, рассматривая и оценивая её. Это было какое-то армянское красное вино. «Дорогое, наверное», – подумал он, отдавая бутылку ординарцу.
– Спрячь, потом пригодится. Давай водку на стол.
58
5 сентября 1941 года
Штаб Брянского фронта
Генерал-лейтенант Ерёменко, командующий Брянским фронтом, тяжело посмотрел на начальника Особого отдела НКВД старшего майора государственной безопасности Бегму. Командующему недавно исполнилось 49 лет. Это был плотный мужчина среднего роста с серьёзным и волевым лицом, гладко выбритым, плотно сжатыми губами, небольшим носом, складками возле губ и носа, говорившими, что он часто улыбается, проницательным взглядом, лбом с морщинами и короткой стрижкой. На его генеральском кителе тускло сияли орден Ленина и два ордена Красного Знамени.
– И вы считаете, что в моём штабе работает немецкий агент? – Ерёменко остановил тяжёлый взгляд на чекисте.
Бегму этот вопрос поставил в неприятное положение. Да, он был уверен, что где-то рядом «работает» немецкий агент, но он не знал точно, находился ли он в самом штабе Брянского фронта или нет. О, это агент очень информирован! Он знает о некоторых приказах Ставки и приказах Брянского фронта. К таким сведениям имеют доступ ограниченное количество лиц. Всех их очень тщательно проверили, но безрезультатно.
– Существует вероятность, что немецкий агент проник в штаб Брянского фронта, – Бегма прямо посмотрел в глаза командующего. – Однако не исключено, что он работает в каком-либо тыловом учреждении и имеет знакомства в штабе. К сожалению, пока мы ещё мало знаем о нём.
– Да вы хотя бы понимаете, что говорите?! – воскликнул Ерёменко. Его глаза расширились от негодования. – Наш фронт наступает, мы стараемся изо всех сил, но всё напрасно, так как фашисты первыми узнают о наших планах! Это пахнет трибуналом! Для вас! – он ткнул указательным пальцем в сторону майора.
Генерал-лейтенант тяжело сел на стоявший у большого стола стул и расстегнул китель. Ему вдруг стало очень жарко. Он со страхом подумал, что его фронт, наносящий со 2 сентября контрудар, поставленные задачи выполнить, видимо, не сможет. Ставка потребовала к 15 сентября уничтожить противника на Рославльском направлении в районе Жуковка и Дубровка, и на юго-западном направлении в районе Почеп, Стародуб, Новгород-Северский.
Ерёменко понимал, что удары в направлении Рославля и Стародуба – это локальный контрудар, а стратегическая инициатива по-прежнему за гитлеровцами. Ему не хотелось думать о том, что будет, когда Гудериан парирует его контрудары. Он и раньше был против нанесения контрудара в двух местах. Он отстаивал, сколько мог, свою точку зрения, что удар нужно наносить единым кулаком в одном месте, но с его мнением не согласились. В итоге всё идёт не так, как запланировано. А тут ещё немецкий агент в его собственном штабе передаёт своим хозяевам секретные сведения… На лбу генерала выступил пот.
Ерёменко опять взял в руки бумаги, которые ему принёс начальник Особого отдела фронта, и прочитал расшифрованные сообщения немецкого агента. Рация агента несколько раз выходила в эфир в самом Брянске и в его окрестностях.
