— Поздно. Уже взяли.
— Да? А если я им отправлю одно интересненькое видео… то самое, на котором ты перед выходом на поле глотаешь маленькую пилюлю.
— Сукаааа…это было обезболивающее!
— А ты докажи! Тебе никто не поверит! Неуравновешенный алкаш, который просрал все, что у него было!
— Только попробуй отправить хоть кому-то свои сраные видео…
— И что ты сделаешь? А? Что ты, мать твою, сделаешь?
— Я убью тебя! Не лезь ко мне, Сантос! Никогда не переходи мне больше дорогу, иначе это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни! Я тебя накормлю твоими же яйцами!
И оттолкнул его к лестнице. Где-то приоткрылась дверь и старушечий голос проскрипел.
— Хватит орать! Я вызову полицию!
— Да пошел ты, Альварес! Никто тебя давно не боится! Посмотри на себя, в кого ты превратился, когда вернулся со своей России! Слышал, трахал там одну шалавку, которая тебя кинула, как лошка. Ты все еще ее ищешь? В местные бордели заглядывал?
— Заткнись!
Удар в челюсть был сокрушительным, и Сантос отлетел обратно к двери своей квартиры. Несколько зубов выпали на пол…
Мануэль приехал через два часа. И все эти два часа Альварес сидел в долбаной комнате с этими фотографиями, на которых тело Сантоса плавало в ванной вместе с феном и оторванной полкой. Какая-то больная тварь убила его…
Какая-то конченая тварь… сделала это как раз после того, как Альварес уехал. Но ведь он уехал.
Индюк вошел в комнату со своим портфелем и двумя картонными стаканчиками с кофе. Уже только за это его можно называть Мануэлем. С кофе очень угодил. Настолько угодил, что Арманду даже стало легче от мысли, что сейчас сделает глоток долгожданной, ароматной горечи.
— Они хотят предъявить вам обвинение в убийстве.
Не здороваясь так сходу и прямо в лоб. Поставил перед Армандом кофе и грузно сел на стул напротив.
— Какое обвинение? Меня там не было! Я уехал!
— Точно не было? Вы помните, что я всегда должен знать правду? Иначе я не смогу вытащить вашу задницу из очередного дерьма! Последнее время вы с завидным постоянством в него лезете.
— Не было! Я в это время…
А что он делал в это время? Катался по городу. Вот что он делал. Тупо катался по городу, и это не подтвердит ни одна сволочь.
— Вот именно… вы в это время были неизвестно где и домой приехали около полуночи. После того, как Сантос был уже мертв.
— Пусть докажут, что я туда приезжал.
— А им и доказывать не надо. У них на камере ваша машина.
— Что? — Альварес подался вперед, пролил кипяток себе на пальцы. — Какого хера? Это не может быть моя машина!
— Да. На видео ваша машина…
— Не было там моей машины! Ясно? Ее там, бл*, не было! Я больше туда не приезжал!
Мануэль выдохнул.
— Значит чья-то машина той же марки, того же цвета, с вашими номерами подъехала к дому и простояла под подъездом около получаса. Этого достаточно для того, чтобы убить Сантоса.
— А я там был? Может, я там еще и из машины вышел?
— Нет. Не вышел. Потому что машину поставил у черного входа.
— Не я, а тот, кто хотел, чтобы подумали на меня!
Альварес сделал несколько глотков кипятка. Ему не верилось, что это действительно происходит.
— Они выпустят вас под залог. Дальше будем думать, что делать. Мне совершенно не нравится, что у вас нет алиби.
Мануэлю кто-то позвонил, он прикрыл смартфон ладонью с длинными лягушачьими пальцами и отошел к двери.
— Да…Да…Да… Я понял. Это прекрасная новость. Спасибо.
Лаконично и очень быстро. Потом положил сотовый к себе в карман.
— А вот и алиби.
— Не понял?
Мануэль не выглядел довольным, он выглядел злым, и его глаза неприятно сузились.
— Мне хочется к дьяволу вышвырнуть это дело. Никогда еще я не чувствовал себя таким лошарой!
Подошел к столу, снова отошел к двери. Как будто метался по помещению.
— Ваша няня приехала в участок и заявила, что ту ночь вы провели с ней. Что всю ту ночь вы ее трахали в разных позах дома.
— Чтооооо?
— То, что вы слышите. Ваша нянечка призналась в том, что вы совершили адюльтер как раз в то время, когда погиб Сантос.
Охренеть. От неожиданности он вскочил со стула. Нина? Приехала сюда и соврала об алиби? Этого не может быть. Зачем ей это? Кто ей вообще сказал, что он в участке?
— Но…если мы примем это алиби, оно перечеркнет прошлое дело… Все перечеркнет. Вашу карьеру в первую очередь. Потому что вы получитесь лгуном, и выигранный суд, и возврат в Эспаньол станут фикцией! Вас не возьмет ни один клуб, понимаете? Вы не просто нарушили постановление суда и требование по договору, вы нагло и цинично солгали суду и команде.
Альварес ударил кулаком по стене.
— Но лучше остаться без карьеры, чем сесть за убийство! И самое бл*дское во всем этом, что в обоих случаях я ваш адвокат! Вы и меня подставили!
Арманд не справлялся с наплывом информации. Не выдерживал его. Ему казалось, что его мозги расплавились и вот-вот прорвут черепную коробку.
— Мне не нужно алиби… Ясно? Я. Не. Убивал. Сантоса!
— Никто в это не поверит… Как это можно доказать? В доме повсюду ваши отпечатки. Никто кроме вас больше не входил туда. Все запомнили именно вас. Придется выбирать: или обвинение в убийстве, или футбол. Но если вы сядете, то о какой карьере можно вообще говорить.
— Это не выбор. Это его отсутствие!
— Нет! Это лучшее, что с вами могло произойти! Лучшее! Учитывая ваше прошлое… учитывая все. Прокурор бы нарыл о вас такое… чего вы и сами не помните. Вас бы выставили монстром!
Твою ж маааать! От отчаяния ему захотелось удариться головой о стену. О Мадриде можно теперь забыть. Или все же нет… или все же есть шанс?
— Это алиби не снимет обвинение, но значительно снизит сумму залога. И, если дело дойдет до суда, мы с легкостью его выиграем. Думаю, ваша няня согласится дать показания.
— Хорошо…хорошо, черт возьми! Карамба!
— Я жду. Пусть за вас внесут сумму залога.
— Дайте мне телефон. Я наберу своего человека.
Васко протянул Арманду свой смартфон, и тот набрал номер Гонсалеса.
— Мне нужно срочно перевести деньги. Записывай сумму и немедленно сделай перевод.
— Хорошо, сеньор. Я сделаю… точнее, попробую сделать, но…
— Что — но?
