– Если ты самоубийца, то валяй. Гони всех, кто реально может помочь. Тогда я умываю руки.
– Ты, бл**дь, предатель. Этот человек хуже тех, кто нам угрожает, – свирепо произнес Костя. Я выхватила Соню у него из рук. Что-то в накалившейся обстановке говорило мне о том, что случилось нечто ужасное, непоправимое.
Я вышла с дочерью в коридор, чувствуя, как вторая волна паники накатывает на меня, смывая остатки самообладания. Бог не может так меня не любить, чтобы придумать новые испытания. Я больше не выдержу.
Лиза, помощница Кости, посмотрела на меня с сожалением… словно знала, больше, чем я.
– Сонечка, пойдем пить чай с конфетами? – без слов все поняв, она поманила к себе Софию.
– Ей много сладкого нельзя, – механически произнесла я.
Я вернулась в кабинет мужа, застав всех на прежних местах. Честно говоря, больше всего хотелось бежать, сломя голову. Спрятаться, уехать в долгий отпуск, не думать ни о чем. Но я уже это проходила… Ничто не отменит трагедию, если ей суждено быть.
– Итак, – я посмотрела на мужа, – Что происходит?
Он, как ни странно, копировал позу Эванса. Просто зеркалил его. Или наоборот?
– Давай я начну? – Подал голос Артем. Костя чуть заметно кивнул.
– Анжелика, дело в том, что сейчас против Кости готовится судебное дело. Со дня на день его могут арестовать. В связи с этим в компании тоже начались большие проблемы. От нас уходят клиенты….
– Стоп. Какое дело? В чем конкретно его обвиняют? – я растерянно моргала, припоминая каверзные вопросы журналистов.
– Примерно в том же, в чем несколько лет назад обвиняли его отца, – Артем отвел глаза. Мне стало по-настоящему дурно. Покачнувшись, я села на стул, прижав кончики задрожавших пальцев к вискам. Я ничего не понимала. Это же Костя. Я посмотрела на своего красивого, любящего, заботливого, внимательного мужа.
– Что за бред, Кость? – шепотом спросила я. Он выдержал мой взгляд, но я видела это выражение… я узнала его. Признание вины. Мне захотелось плакать громко и навзрыд. Но я не имела на это права.
– Ты совращал малолетних и использовал их в оргиях? Ты это серьезно? Насколько мне известно, именно в этом обвиняли твоего отца.
– Дело пересматривается. Сейчас Старостов-старший снова дает показания, – произнес Артем, – Малолетних никто не совращал. Отец Кости много лет назад образовал закрытый клуб для людей со специфическими сексуальными пристрастиями. Многие известные люди состояли в нем, но сохраняя инкогнито. Клуб гарантировал анонимность.
– Что значит специфические наклонности? – уточнила я, чувствуя, как почва все больше ускользает из-под ног. Боже, в какое дерьмо я опять вляпалась?
–Ты же не маленькая девочка, Анжелика. Сейчас это даже модно. Даже фильмы снимают на тему подобных отношений.
– И что? Если люди сами хотят таких отношений? Я не понимаю.
– Это очень непростые и очень богатые люди. Иногда им становится мало игры и притворства, – пояснил Артем, – И у них есть возможность пощекотать себе нервы. Понимаешь, о чем я?
– Нет, – я тряхнула головой.
– Я выложил в сеть видео, где мой отец и несколько его друзей насиловали и пытали девушку, которой едва исполнилось шестнадцать. Ее привел один из членов клуба. Она не понимала, куда попала. Это не было игрой. Именно за это его посадили, – незнакомым ледяным голосом произнес Костя. Я уставилась на мужа так, словно впервые его видела.
– Ты? Это сделал ты? Но … – я потеряла дар речи. В который раз за последние полчаса?
– Как я мог сказать тебе, что подставил отца?
– Ты был там… – осенило меня. Я вскочила на ноги, надвигаясь на него, – Черт бы тебя побрал. Ты во всем этом участвовал.
– Только не говори, что не догадывалась. Вспомни, где мы в первый раз встретились. Я никогда не прикасался к кому-то, кто не хотел этого сам. Ты была в клубе, и должна помнить, что никакого принуждения там не было.
– Боже мой, послушай себя! Ты мне противен, – я закричала. Я даже забыла, что здесь находится еще один человек, разрушивший мою жизнь. Мне было все равно. Пусть он даже порадуется. Моя жизнь снова в руинах.
– Мой отец привел меня в клуб. Я просто не понимал ничего. Но когда я увидел, что происходит полный беспредел, я решил остановить его. Я хотел спасти других девушек.
– Иди к черту. Ты просто хотел его бизнес, – я презрительно скривила губы. Много вставало на свои места. Гребаные семейные праздники. Мамаша Кости, утверждающая, что ее сын тот еще подонок и извращенец, шалава Джулия, обвиняющая брата во всех грехах мира. Они все знали правду. И молчали. Черт, он же всех их содержит.
– Это тоже имело место, – признал мой муж. Хотя бы ему хватило смелости не врать, – И я не такой же, как он.
– Тогда в чем тебя обвиняют? – я смотрела ему в глаза, прекрасно догадываясь, каков будет ответ. Клуб все еще существует, и у него новый хозяин. Он сам. И там снова что-то произошло.
– Меня не было в момент, когда пострадали две девушки, – безжизненно произнес Костя, – Они пришли сами, но потом заявили обратное. И снова в сеть попало видео с людьми, которым гарантировалась анонимность. Как владелец, я несу ответственность за все, что происходит. Девушки обратились в суд. Хакеры вскрыли, что именно я в прошлый раз слил видео с отцом. И не только с ним. Тогда за решетку сели непростые люди. Если он даст показания, что я тогда был там… В общем, сейчас оба дела объединят.
В офисе наступила гробовая тишина. Я слышала, как стучит мое сердце, готовое вырваться из груди. Обида и непонимание переполняли меня.
– Зачем? Зачем тебе это было нужно? – спросила я, все еще надеясь, что он начнет оправдываться. Но он просто отвернулся.
– Тебе не понять. Я вырос в этом. Я хотел завязать, но не вышло. Это, как гребаный наркотик. Но это не меняет моего отношения к тебе. Просто две разные стороны моей жизни. И все.
– И все? – я снова перешла на крик, – Ты говоришь мне, что прешься от плеток и зажимов, и время от времени занимаешься этим с кем-то другим, а потом приходишь в наш дом, целуешь мою дочь! – с отвращением я выплевываю каждое слово, – Мне никогда этого не понять. В этом ты прав. Ты содержишь клуб для извращенцев, ты сдал собственного отца, чтобы захапать его бизнес. Никого спасать ты не думал, ты же такой же извращенец, как он. Я просто… У меня в голове не укладывается, как ты мог притворяться нормальным?
– Я не притворялся. Я тебя люблю, – его глаза сверкнули. Черт, это больно. Он не врал сейчас, – Ты была светлой стороной…. Я просто не смог так быстро оставить все дерьмо, которое связывало меня с моей семьей.
Я закрыла глаза. Черт, только не это. Мне его жаль. Действительно жаль. Я знаю его семейку, и выжить в ней, оставаясь нормальным, наверно, действительно сложно. Но ведь дело не просто в клубе и его сексуальных наклонностях. Он изменял мне.
