Флорида представляет себя на роликах. У нее нет плана на новую жизнь, но есть возможности. Она может присоединиться к какой-нибудь группе. Создание музыки всегда насыщает ее, она нуждается в подпитке. Она умеет читать Таро – не очень хорошо, но клиенты всегда довольны. Она уделяет все внимание человеку напротив, а это многого стоит. Флорида вглядывается в его глаза и находит в них неизбежную доброту. Иногда эта доброта – маленькая искра, иногда – целый фейерверк.
Единственное, что входит в ее калифорнийские планы, – это любовь. Не какого-то конкретного мужчины. Она больше не выйдет замуж. Она отказывается спорить, или молчать, или есть брокколи, потому что ему нравится брокколи и он хочет, чтобы и ей нравилась. Она будет просто любить каждого, кого встретит на пути, начиная с девушки рядом с ней. Она станет матерью для Линды, которая очень в ней нуждается, и бабушкой для ее ребенка.
Когда Линда сказала ей, что ее бойфренд изучает китов, Флорида сумела заглянуть в собственное будущее. Она почти всегда видит прошлое, но иногда ее посещают видения, тянущиеся вперед, как стальные тросы подвесного моста. Она представляет себя, Линду и Гэри на лодке посреди неспокойного океана. Впереди горизонт и белые гребни волн. Они трое одеты в ярко-желтые дождевики и шляпы. Стоят рядом, прижавшись к перилам, и смотрят в одну сторону. В пятидесяти метрах от лодки проплывает кит. Он пробивает поверхность океана, орошает водой небо и снова ныряет. Трое людей смотрят на то место, где он исчез, в изумлении. Они ждут и не против подождать еще. Мгновение спустя, словно в награду за это, в воздух взмывает животное невероятных размеров и красоты.
ЯНВАРЬ 2016
Резкий звук рвущейся бумаги показался грубым в звенящей тишине гаража. Они увидели плотный белый лист, и Шай аккуратно развернула его.
Милый Эдвард.
Я надеюсь, что ты здоров и постепенно оправляешься от своих травм. Несомненно, это Господь подарил тебе жизнь.
Моя дочь, Нэнси, летела с тобой одним рейсом. Она была нашим единственным ребенком, ее смерть глубоко потрясла и ранила нас. Какое значение имеет возраст? Она всегда оставалась моим ребенком, моей маленькой рыжеволосой девочкой.
Нэнси была блестящим врачом, но еще увлекалась фотографией. Я хочу попросить тебя кое о чем. Пожалуйста, фотографируй для нее. Она фотографировала все и всех: медперсонал, своего кота Бизуса (который теперь живет с нами; этот кот так же опустошен, как и мы), здания, природу. Камера была ее страстью.
Когда я узнаю, что камера снова в деле, что ее страсть жива и поныне, это исцелит мое сердце. Надеюсь, я прошу не слишком многого, но ведь все время от времени фотографируют, верно? Я просто прошу тебя делать это более обдуманно.
Я желаю тебе всего хорошего, Эдвард. Спасибо.
Искренне,
Жанетт Луи
Шай оторвала взгляд от письма, широко раскрыла глаза.
– Это ее мы видели в папке, – прошептала она. – Еще одно?
Следующее письмо, написанное на серой бумаге, пришло от мужа одной из пассажирок. После смерти жены он остался один с тремя детьми. Мужчина просил Эдварда написать каждому из детей: сказать им, что он встретил их мать во время полета. «Я знаю, что ты, вероятно, не встречался с ней. Кто знакомится в самолете? Но мои дети этого не узнают. Они поверят тебе. Пожалуйста, скажи им, что она просила тебя передать им, как сильно она их любит и знает, что с ними все будет в порядке. В письме к Чарли добавь, что она хотела бы, чтобы он продолжил читать. Напиши малышке, чтобы она оставалась такой же милой и сладкой. И передай Коннору, что она не хотела бы, чтобы он выбыл из научного конкурса».
Из конверта выпала фотография. Шай подняла ее. На снимке стояли по росту три чернокожих ребенка. Два старших мальчика были одеты в полосатые свитеры, а младшая, девочка, – в полосатое платье в тон. Все улыбались на камеру.
– Mierda
[10], – прошептала Шай.
Эдвард, растопырив пальцы, обхватил голову руками так, будто это была не голова вовсе, а баскетбольный мяч.
– Давай еще немножко, – предложила ему Шай.
Эдвард понял: она хочет продолжить чтение в надежде, что они закончат на лучшей ноте. Что бы это ни значило.
Следующее письмо было написано матерью, потерявшей в крушении дочь. Девушка мечтала почтить свое китайское наследие, пройдя по Великой Китайской стене.
«Пожалуйста, Эдвард, найди в своем сердце возможность исполнить эту мечту для моей дочери».
Оказывается, почти во всех письмах Эдварда о чем-то просили. Написать роман. Переехать в Лондон, предпочтительней в квартиру с видом на Сент-Джеймс-парк. Мать, чей сын мечтал стать стендап-комиком, хотела, чтобы Эдвард открыл комедийный клуб в их маленьком висконсинском городке и назвал его в честь погибшего молодого человека.
Лицо Шай выглядело так, как Эдвард представлял себе свое собственное: пораженным и потрясенным. Сможем ли мы это вынести?
– Как ты думаешь, сколько там писем? – Ему приходилось буквально выдавливать свой голос из горла.
– Если другая сумка тоже наполнена только письмами, то сотни. – Шай все еще держала в руках фотографию трех детей. – Почему они не написали тебе по электронной почте? Почему посылали настоящие письма?
– Потому что Джон дал мне этот непонятный адрес электронной почты с цифрами и дефисами. Ни один незнакомец не смог бы найти меня таким образом.
– Ты скажешь ему или Лейси, что мы нашли сумки?
Эдвард сильнее сжал пальцы.
– Как думаешь, они все такие?
Купи фотоаппарат. Напиши письма детям, потерявшим мать. Поезжай в Китай, Англию, Висконсин.
– Надеюсь, что нет, – сказала Шай в темноту.
Когда Эдвард наконец добрался до подвала, было уже три часа ночи. Он машинально почистил зубы, выключил свет, забрался под одеяло. Он закрыл глаза – скорее по привычке, нежели от желания спать. Надежда на сон покинула его несколькими днями ранее. Но, как только его глаза закрылись, что-то изменилось. Темнота внутри него заиграла новыми оттенками, теперь в ней было богатство. Она стала гладкой, как бархат. Эдвард едва удерживался: он скользил ко сну, как ребенок, летящий на санках. Он не испытывал этого чувства с тех пор, как погибла его семья, – взрыв облегчения. Письма. Должно быть, это письма – больше в его жизни ничего не изменилось. Это не имеет смысла, но он слишком устал, чтобы беспокоиться. Слишком обрадовался, чтобы волноваться. Он спал и чувствовал, как исчезает под радостное гудение клеток собственного тела.
На следующий день Эдвард бродил из класса в класс, не обращая ни на кого внимания. Несколько раз Шай приходилось брать его за локоть и менять направление движения. Он позволял ей вести себя, но думал: Какая разница, буду я заниматься английским или обществознанием?
