– Джилл Бейли, – протянула Кармен, прокручивая сообщение сержанта. Ее большой палец застыл. – Черт. А в мужской группе был ее брат.
– Точно?
– Да, Дэниел Бейли, генеральный директор. Черным по белому написано.
– Мне это совсем не нравится, – сказал Фальк.
– Да мне ничего из этого не нравится.
Кармен легонько застучала ногтями по телефону, размышляя.
– Хорошо. Мы слишком мало знаем, чтобы делать какие-то выводы, – наконец сказала она. – Мы не знаем контекста того голосового сообщения. Как ни посмотри – реалистически, статистически, – Элис Рассел, скорее всего, случайно сбилась с тропы и заблудилась.
– Да, скорее всего, – отозвался Фальк. Он подумал, что ни у одного из них в голосе не слышалось убежденности.
Они ехали все дальше, мимо проносились сельские пейзажи, и радио постепенно переставало ловить. Немного повозившись с переключателем, Кармен нашла кое-как слышную сквозь помехи волну. Они смогли разобрать обрывки новостей. Путешественницу из Мельбурна все еще не нашли. Дорога плавно повернула на север, и внезапно на горизонте показалась горная гряда Гираланг.
– Ты когда-нибудь здесь бывала? – спросил Фальк, и Кармен покачала головой:
– Нет. А ты?
– Нет.
В этих местах он не бывал, но его детство прошло в похожих. В уединенном краю, где деревья густо росли на земле, которая не любила ничего и никого отпускать.
– Меня напрягает здешняя история, – продолжила Кармен. – Знаю, это глупо, но… – она пожала плечами.
– Что в итоге случилось с Мартином Коваком? – спросил Фальк. – Он еще сидит?
– Не знаю точно. – Кармен снова застучала по экрану. – Нет. Он мертв. Погиб в тюрьме три года назад в возрасте шестидесяти двух. Вообще-то теперь я припоминаю. Тут сказано, что он подрался с сокамерником, ударился головой об пол и больше не поднялся. Сложно ему сочувствовать.
Фальк был согласен. Первой погибшей была учительница на стажировке из Мельбурна двадцати с небольшим лет – она поехала в горы на выходные подышать свежим воздухом. Ее нашла группа отдыхающих через несколько дней, когда было слишком поздно. На ее шортах была сорвана молния, рюкзак с походным снаряжением пропал. Она была босиком, с затянутыми на шее шнурками.
Потребовались тела еще двух женщин и пропажа третьей, чтобы через три года в связи с убийствами впервые всплыло имя сезонного рабочего Мартина Ковака. К тому времени уже был нанесен непоправимый вред. Над безмятежными горами Гираланг надолго нависла длинная тень, и поколение Фалька выросло с привычкой содрогаться при упоминании этого места.
– Похоже, Ковак до самой смерти так и не признался в нападении на тех трех женщин, – сказала Кармен, читая с телефона. – И четвертую, которую так и не нашли. Сару Сонденберг. Жалко ее. Ей было всего восемнадцать. Помнишь, как по телику показывали обращение ее родителей?
Фальк помнил. Двадцать лет спустя он до сих пор видел отчаяние в их глазах.
Кармен попыталась прокрутить информацию на экране, потом вздохнула.
– Прости, не грузит. Связь пропала.
Фальк не удивился. Деревья по обочинам дороги затмевали утренний свет.
– Наверное, выезжаем из зоны покрытия.
Они умолкли и больше не говорили, пока не свернули с шоссе. Когда дорога сузилась и всю поверхность боковых зеркал заполнили горные склоны, Кармен вытащила карту и стала давать указания. Они проехали по короткой улице из магазинов, торгующих открытками и походным снаряжением. В конце находились мини-маркет и безлюдная автозаправка.
Фальк проверил уровень топлива и включил поворотник. На заправке они оба вышли из машины, зевая: начал сказываться ранний подъем. Воздух здесь был холоднее, чем в городе, чувствовались его укусы. Фальк оставил Кармен со стоном потягиваться и зашел в магазинчик, чтобы заплатить.
Человек за прилавком красовался лыжной шапкой и недельной щетиной. Когда Фальк приблизился, он слегка выпрямился.
– В парк? – спросил он с поспешностью человека, истосковавшегося по разговору.
– Ага.
– Ищете пропавшую?
Фальк моргнул.
– Вообще-то, да.
– Толпы людей приезжают из-за нее. Всех зовут на поиски. Вчера, наверное, объявилось человек двадцать. Весь день отбоя не было. И сегодня не легче, – он покачал головой, словно не веря происходящему.
Фальк украдкой огляделся. Их с Кармен машина была на заправке единственной. В магазинчике не видно было других покупателей.
– Надеюсь, ее скоро найдут, – продолжал кассир. – Плохое это дело, когда кто-то пропадает. И для дела тоже плохо. Отпугивает людей. Наверное, слишком напоминает.
Он не сказал о чем. Должно быть, в этих местах нет необходимости произносить имя Ковака, подумал Фальк.
– Вы не слышали никаких новостей? – спросил он кассира.
– Не-а. Но вряд ли она нашлась, потому как я не видел, чтобы кто-то уезжал. А я обслуживаю и тех, и других. И тех, кто едет туда, и тех, кто едет обратно. Ближайшая заправка в пятидесяти километрах отсюдова. Или дальше, если ехать на север. Все заправляются здесь. Просто на всякий случай, понимаете? Что-то в этих краях делает их предусмотрительными, – он пожал плечами.
– Вы давно здесь живете?
– Порядочно.
Протягивая кредитку, Фальк заметил за прилавком красный огонек от камеры наблюдения.
– У вас есть камеры на заправочных колонках? – спросил он, и кассир, проследив за его взглядом, посмотрел на улицу. Кармен стояла, прислонившись к машине, с задранной головой и закрытыми глазами.
– Да, конечно, – кассир задержал взгляд на секунду дольше необходимого, после чего отвел глаза. – У меня нет выбора. Я тут почти все время один. Вдруг кто-то уедет, не заплатив.
– Пропавшая останавливалась здесь со своей группой по дороге туда? – спросил Фальк.
– Агась. В четверг. Копы уже взяли копию видеозаписи.
Фальк вынул удостоверение.
– Не найдется еще одной?
Кассир взглянул, потом пожал плечами.
– Погодите минутку.
Он скрылся в комнате за прилавком. Ожидая его возвращения, Фальк выглянул в стеклянную дверь. За пределами заправки стеной вставала зелень. Горы закрывали небо. Внезапно Фальк почувствовал себя в ловушке. Он подскочил от неожиданности, когда кассир вернулся с флешкой в руке.
– За последние семь дней, – сказал он, протягивая флешку.
– Спасибо, приятель.
– Без проблем, надеюсь, поможет. Никому не захочется потеряться там надолго. Паника – вот что тебя губит. Через несколько дней все кажется одинаковым и становится сложно доверять тому, что видишь, – он выглянул наружу. – От этого крыша едет.
